— Я не воин; я оружие. Я деструктивена и не причиняю ничего, кроме хаоса и горя. И мне это нравится.
— Ты сумасшедшая, — его глаза расширились еще больше.
Злая ухмылка никогда не сходила с моего лица, и я чувствовала себя очень расслабленной и взволнованной.
— Ты исчерпал мое терпение, Виктор, — сказала я ему, крепче сжимая рукоять ножа. — Я надеюсь, ты понимаешь, что то, что сейчас произойдет, связано с моим милосердием. То, чего еще никто никогда не получал. Так смотри на меня, на своего бога, ведь я отправляю тебя в ад, где ты воссоединишься с нашей любимой матерью.
— Я приберегу для тебя место.
Я ухмыльнулась.
— Я на это рассчитываю. Я и тебя убью в аду.
Я направила лезвие вверх и вонзила его ему в сердце. Громкий крик пронзил воздух, прежде чем наступила тишина.
Когда я вытащила нож из его сердца, пошел сильный дождь. Кровь капала на пол, когда я встала и в последний раз взглянула на него, убедившись, что мертвый так и останется.
Я промокла и становилась все влажнее с каждой секундой. Даворин стряхнул с себя куртку и накинул ее мне на плечи. Мое тело вздрогнуло от внезапного холода, а тепло, исходившее от его куртки, заставило мое сердце трепетать.
— С тобой все в порядке, маленький лев?
Я моргнула в замешательстве.
— Почему бы и нет?
Даворин покачал головой, прежде чем схватить меня за руку. Электричество пробежало по моим венам от его прикосновения, ощущение покалывания наполнило мои чувства. Это был очень напряженный день, и я до сих пор не заметила, как мало я съела.
Меня охватила усталость, и Даворин тут же меня поймал. Через долю секунды я была у него на руках, и он понес меня внутрь. Я прижалась ближе к его груди, медленно закрывая глаза.
Когда мы проходили через развлекательное пространство, я заметила, что музыка остановилась, но это была проблема Алексея.
Даворин отвел меня в одну из комнат, за которые заплатил брат, и тут же запер за нами дверь.
Медленно он поставил меня на землю и начал раздевать. Каждый дюйм моей кожи, к которому он прикасался, ощущался огнем, каждая ласка не приносила ничего, кроме возбуждения, и это было божественно. Как будто он этими нежными прикосновениями поклонялся всему моему телу.
Теперь он стоял на коленях, намереваясь снять с меня туфли. Он расстегнул ремешки на каждой ноге, прежде чем медленно снять туфли. Его глаза все время были прикованы ко мне, и голод, который мы испытывали друг к другу, был неоспорим.
Не думая, не имея плана, как закончится ночь, я наклонилась и коснулась его губ своими
Глава двадцатая
Губы Даворина были на вкус как сладкая вишня. Это напомнило мне весну, тепло солнца на моем лице, мягкий ветерок на моей коже. Даворин ощущал вкус свободы. Тот, который был освобождающим, беззаботным и всегда был вне моей досягаемости.
Пока я не встретила его.
Он ворвался в мою жизнь, перевернул ее с ног на голову и в процессе забрал то, что осталось от моей души. Он запятнал мое и без того темное сердце, пока я не поддалась его желаниям. И у меня не было бы другого пути.
Его язык грубо скользнул по моему. Ничего из этого не было романтическим. Это было эгоистично, жадно и захватывающе. Мое возбуждение зашкаливало, ощущение его руки на моем горле заставило вырваться стон.
Я почувствовала, как он смеется над моими губами, прежде чем он медленно начал целовать мою шею.
— Терпение, моя милая Кайя, — пробормотал он, и его низкий голос заставил меня что-то содрогнуться в животе.
— Мне нужно снять с тебя всю одежду, — простонала я.
Даворин поднял мое платье до бедер, его пальцы легли на край моего нижнего белья, и он опустился на колени. Опять же, это было для меня.
— У нас не так много времени, маленький лев.
Он взглянул на свои наручные часы.
— Нас наверняка кто-то ищет.
— Мне все равно, — всхлипнула я. — Пожалуйста, просто… сделай что-нибудь, что угодно.
Я никогда не просила, особенно мужского прикосновения. И все же он сделал меня такой уязвимой, такой нуждающейся. Все, чего я хотела, — это оказаться в объятиях Даворина и чтобы это длилось как можно дольше.
Медленно он провел пальцем по моему клитору, и нашу кожу разделяла только ткань моих трусиков. Дрожь пробежала по моей спине, когда наши глаза встретились. Он видел во мне своего бога, его прикосновения поклонялись мне, и я позволила ему все, что произошло потом.
— Ты мокрая, — он глубоко вздохнул, прежде чем медленно отодвинуть мои трусики в сторону и коснуться моего самого чувствительного места.
Тихий крик вырвался, как только его рот оказался на мне. Он пожирал меня, забирая все, что мог, и даже больше. Он вытолкнул меня за пределы моих возможностей, а затем искал искупления. Его язык скользнул по моему клитору, а мои руки запутались в его волосах, дергая их.
— У тебя такой чертовски приятный вкус, маленький лев, — пробормотал он мне в кожу. Он ни разу не оторвал взгляда, и напряжение сводило меня с ума. Я изо всех сил пыталась нормально дышать, в то время как он, казалось, не беспокоился.
Удовольствие Даворина было сиреной, которая манила меня испытать больше.
Постепенно он набрал темп. Его руки схватили меня за бедра, потому что я попыталась пошевелиться, подавляющее ощущение было слишком сильным, чтобы я могла с ним справиться. Он не позволил мне. Он удержал меня на месте, а затем медленно укусил мой ноющий клитор.
Даворин задал мелодию, и я ее сыграла. Как только он почувствовал, что я приближаюсь к освобождению, он отстранился от меня, и злая улыбка расплылась по его красивому лицу. Он издал тихий смешок и поднял меня на руки, прежде чем осторожно уложить на кровать.
Его ремень расстегнулся быстрее, чем я успела моргнуть.
Кончик его члена упирался в мой вход. Он дважды провел им по моему клитору, и дважды я едва смогла подавить желание засунуть его внутрь себя.
— Не дразни меня, — простонала я. — Пожалуйста.
Еще один тихий смешок, прежде чем он слегка поцеловал меня в ключицу. Он задел мою кожу зубами, прежде чем внезапно вошел в меня с полной силой. Крик пронзил мои губы, прежде чем его рука оказалась на моем рту.
— Черт возьми, — прошипел он. — Твоя пизда так хорошо обвивает мой член, Кайя.
Его толчки были интенсивными, как и взгляд, которым он меня наградил. Он не дал мне времени приспособиться к его размеру, и легкая боль мгновенно превратилась в удовольствие. Он неоднократно попадал в мою золотую середину, и каждый раз, когда он понимал, что я вот-вот кончу, он останавливался, мучая меня самым худшим образом.
Он сдвинул верхнюю часть моего платья вниз, обнажив мою грудь. Медленно его рот остановился на правом, язык обвил больной сосок, прежде чем резко его пососать. От меня послышался еще один крик, а затем он усмехнулся.
— Вот и все, маленький лев, — насмехался он. — Мне нравится, когда ты кричишь для меня.
Даворин был безжалостен, безжалостен, врезаясь в меня так сильно, как хотел. Я чувствовала его член у себя в животе, и от его тяжести у меня сжались пальцы ног.
Он также определенно хорошо справлялся с несколькими задачами, потому что никогда не прекращал своих жестоких толчков, пока сосал мою грудь. Он перешел на другую сторону, уделив им обоим то внимание, которого они так жаждали.