В ее голосе слышится неловкая улыбка.
— Все нормально. Меня не волнует, что думают все. Я здесь только потому, что это идеальный способ поступить в Кембридж.
Я хочу сказать ей, что то, что меня выбрали в качестве мишени в первый учебный день, не очень-то разогрело мое отношение к здешним ученикам, но я держу это при себе.
— В этом есть смысл. — ее голос снова звучит задумчиво. — Тогда слухи о тебе и Кинге не могут быть правдой, я полагаю.
— Какие слухи?
Как только я заканчиваю ополаскивать волосы, я вытираю их полотенцем и оборачиваю другое полотенце вокруг тела.
Мы с Тарой выходим из наших кабинок одновременно. Ее влажные каштановые волосы падают гладким бобом вокруг круглого лица, когда она повязывает полотенце вокруг тела.
Другие девушки сидят сзади, обсуждая свои планы на оставшуюся часть дня.
Тара подходит ко мне и шепчет:
— Некоторые говорят, что вы с Кингом старые знакомые, и ты причинила ему боль. Вот почему он возненавидел тебя в тот момент, когда впервые увидел в школе.
Мое сердце колотится и набирает скорость. Этот слух имеет смысл. Если бы я не была на тысячу процентов уверена, что встретила его в тот день впервые, я бы тоже в это поверила.
— Я никого не знала в свой первый учебный день, — говорю я ей.
— Я тоже так думала. Это означает, что второй слух более правдив.
— Что за слух?
Она приподнимает плечо.
— Он нацелился на тебя только потому, что ты была новенькой.
— Я уверена, что это правильная версия.
После новых сплетен от Тары, пока мы переодеваемся, мы расходимся возле кабинета учителей. Ей нужно поговорить с тренером команды по плаванию о заявлении ее младшего брата, который учится на втором курсе.
Я заметно вздрагиваю, проходя мимо бассейна. От глубокой воды у меня от страха сводит лопатки, особенно если темно и я не могу разглядеть свои собственные конечности.
После нескольких приступов паники, когда я была младше, дядя и тетя перестали водить меня на пляж. Они всегда устраняли все неудобства в непосредственной близости от меня. Я бесконечно благодарна им за то, через что они прошли, обеспечивая мне комфортную жизнь.
Кстати говоря, пока я иду на парковку, я беру свой телефон и открываю чат. Я посылаю им сообщение, что не направляюсь прямо домой.
Ответ тети следует незамедлительно.
Тетя Блэр: Куда?
Эльза: Погуляю с Ким.
Я прикусываю нижнюю губу. После напряжения этим утром я бы предпочла солгать ей об Эйдене.
По крайней мере, пока я не выясню, где мы находимся.
Дядя Джей: Повеселись, тыковка.
Тетя Блэр: Обещай, что не будешь есть никакой нездоровой пищи.
Эльза: Обещаю.
Я посылаю сообщение Ким, что еду с Эйденом.
Ким: Э-э-э с Кингом? Разве вы, ребята, не поссорились этим утром? Разве королева сук не его пара на сегодня?
Эльза: Долгая история.
Ким: Встретимся позже. Я нуждаюсь в подробностях!
Эльза: Оки.
Ким: И лучше бы это не было отрывом от корейской драмы, где лучшая подруга всегда в неведении.
Я посылаю ей смеющийся смайлик и обещаю поговорить с ней позже.
Как только я выхожу на улицу, влажный воздух охлаждает кожу лица. Я замечаю Эйдена, ожидающего у своей машины. Его форма в лучшем случае помята, будто он надел ее в спешке, и он возится со шнурком на ботинке.
Это странное осознание начинает войну, рубя и царапая живот, когда я иду к нему. Мои шаги быстрые и бесшумные, словно я плыву по воздуху.
Это притяжение ужасает.
Он ужасает.
Тем не менее, нет никакой борьбы с тем, как сильно я хочу, чтобы он был рядом. Теперь я знаю, что испытывают мотыльки, когда летят на пламя. Пламя стоит того, чтобы быть сожженным.
Я спотыкаюсь, останавливаясь на небольшом расстоянии и сдерживаю вздох тыльной стороной ладоней.
Когда он завязывает шнурок на ботинке, брюки задираются, обнажая кожу. Его правую лодыжку окружает глубокий круглый шрам. Он кажется таким же давним и выцветшим, как шрамы на его спине и нижней стороне предплечья.
Что, черт возьми, с ним произошло?
Что-то легкое касается моего плеча.
Я подпрыгиваю с тихим вскриком.
В поле зрения появляется Коул.