Поскольку тетя сегодня вернулась домой, дяди, вероятно не будет всю ночь. В последнее время они по уши увязли в новом проекте. Мое сердце сжимается, зная, что я буду видеть их все меньше и меньше.
— Ты можешь работать из своего офиса, тетя, — предлагаю я.
— Чепуха. — она притягивает меня к себе, так что я льну к ее плечу. — Сегодня девичник.
Примерно через полчаса я спрашиваю:
— Тетя?
— Хм?
Она смотрит на меня, потом снова на свой телефон.
— Мы раньше жили в Лондоне? Я имею в виду, мои родители и я?
Она медленно, слишком медленно поднимает голову от телефона.
— Нет. Ты родилась и выросла в Бирмингеме.
Это я знаю. После несчастного случая мои воспоминания стерлись начисто, но я помню Бирмингем. Медный воздух. Удушающая, серая атмосфера и запах озера.
— Почему ты решила, что живешь в Лондоне?
Тетя бросает свой телефон и смотрит на меня с непроницаемым выражением лица.
— Неважно. Я просто подумала, не навещали ли мы вас в то время?
— В то время мы с твоим дядей учились в Кембридже. Мы не жили в Лондоне, пока не начали свой бизнес.
— Да. — я неловко улыбаюсь. — Я просто путаю вещи.
Тетя смотрит на меня. Выражение ее лица все еще непроницаемо, но оно возвращает далекое воспоминание, морща нос и задавая мне тот же вопрос, что и тогда, когда я очнулась в больнице.
— Ты что-нибудь помнишь?
Я качаю головой.
— Хочешь, чтобы я позвонила доктору Хану?
Мой психиатр.
С тех пор как мне исполнилось семь, моя жизнь была скована двумя врачами. Кардиологом и психиатром.
— Нет, тетя. Это пустяки.
— Ты же знаешь, что нормальные люди разговаривают с психиатрами, верно? Это приносит облегчение и полезно для здоровья. — она смеется. — Черт, я говорю ему больше, чем тебе или Джексон.
— Я подумаю над этим.
Ложь.
Я бы предпочла больше не заходить в кабинет доктора Хана. Мне не нравится, когда мой мозг исследуют.
Тетя не берет в руки свой телефон до конца фильма. Когда мы доходим до титров, ночью я пересматриваю свои заметки.
Переодеваясь в пижаму, я застегиваю верхнюю пуговицу и смотрю на засосы, которые Эйден оставил на моей коже.
В прошлом, всякий раз, когда я смотрела на шрам, у меня возникали навязчивые воспоминания о потери своих родителей.
Теперь нет.
Воспоминание все еще преследует меня, но оно наполнено глубокими серыми глазами, вгрызающимися в мою душу, когда он укусил кожу и оставил свой след навязчивым, интимным способом.
Я думаю, что часть тебя любит противоположное хорошему, но из-за того, что ты такая хорошая, ты стремишься уничтожить эту часть.
Застегиваю остальные пуговицы я уже дергаными руками. Я злюсь на себя, нет, я в ярости. Как, черт возьми, я могу запомнить его слова, не говоря уже о том, чтобы придать им вес?
Я имела в виду это раньше. Я не хотела его внимания, но с другой, проклятой стороны, он завладел моим.
Тот факт, что я начинаю погружаться в него, выводит меня из себя.
Будучи психом, Эйден человек, и я не могу не задаваться вопросом, почему он делает все, что делает.
У каждого есть мотив, не так ли? Неважно, как сильно я пыталась запихнуть Эйдена в категорию чёрных, я только обманываю себя.
Я забираюсь в свою кровать, включаю песню Power — Bastille и проверяю свой телефон. Ким прислала мне сообщение, в котором говорилось, что она отвезет своего младшего брата и поэтому не сможет забрать меня завтра.
Она посылает милую фотографию Кириана, цепляющегося за ее ногу. Хотя Ким брюнетка, у ее брата самые золотистые светлые волосы.
Ким: В качестве няни. Спаси меня.
Эльза: *смайлик с сердечком* Отдай мне этого милого маленького эльфа.
Мы немного переписываемся, прежде чем я открываю Инстаграм. На официальной странице КЭШ я нахожу свою фотографию, сделанную школьным фотоклубом. Они сняли с отличного ракурса, пока я бегала на тренировке. Снимок сделан сзади, но моя фамилия и логотип школы понятны.
Надпись: Великие умы в превосходных телах.
С годами КЭШ изменила свою политику. Теперь они постоянно пропагандируют, что речь идет не только об академических кругах, но и о спорте.
Сразу после моей фотографии я нахожу другую, с большим количеством комментариев и лайков. Речь идет о футбольной команде, так что ничего удивительного в этом нет.
Фотоклубу удалось сделать идеальный снимок Эйдена во время тренировки, когда он собирался ударить по мячу и забить. Одна из его рук откидывается назад симметрично левой ноге, словно он собирается взлететь.