Если ему нравится моя борьба, то он ее больше не получит.
— Ты закончил?
Его левый глаз дергается.
Очевидно, больному ублюдку не нравится не получать то, что он хочет, и я победила его в его собственной игре.
— Дам тебе ценный совет. Ты уже знаешь, на что я способен, — его голос спокоен. Опасный тип спокойствия. — Не провоцируй меня.
— Это ты меня провоцируешь! — не могу поверить этому ублюдку. — Тебе повезло, что я не сообщила о произошедшем вчера.
— Повезло? — он смеется без юмора, и глупо, что даже линии его лица растягиваются в красивых ракурсах. Кто-нибудь вылейте кислоту на его лицо. — Не знаю, пытаешься ли ты быть очаровательной или ты настолько наивна.
— Что это должно означать?
— Думаешь, что можешь нанести мне вред, а?
Он сжимает мой подбородок большим и указательным пальцами, откидывая мою голову назад, чтобы он мог вторгнуться в мое пространство своим навязчивым взглядом.
Мое сердце колотится сильнее и быстрее.
Независимо от того, сколько тактик я придумаю, независимо от того, насколько мне нравится думать, что я контролирую эту ситуацию..я ничего не контролирую.
И мое сердце осознает опасность.
Пустоту.
Чёрную дыры.
Мой напряженный позвоночник также распознает покалывание страха.
Необходимость бежать и прятаться.
Необходимость никогда не быть найденной.
Та часть меня, которую я боролась похоронить, поднимается, ползет и воскресает на поверхности.
Ты мой шедевр, Эльза.
Я ненадолго закрываю глаза от этого навязчивого голоса из прошлого. Когда я снова открываю их, жуткий голос исчезает, но стальное выражение лица Эйдена остается.
Будь он проклят и как легко он может открыть эту часть меня.
Я хранила это в тайне более десяти лет, но он медленно выпускает ее на свободу в течение двух дней.
— Быть может, я смогу. — мой голос звучит намного спокойнее, чем я себя ощущаю. — Что ты вообще обо мне знаешь?
— Намного больше, чем ты думаешь.
Он так сильно сжимает мою челюсть, что я вздрагиваю.
— Клянусь Богом, отпусти меня, или...
— Или что? — его черты искрятся обещанием вызова. — Ты не можешь надурить меня. Позволь мне сформулировать это так: если я убью тебя, тренер сожжет труп, а директор развеет останки. Если я совершу преступление, школьный совет перевернет все так, чтобы казалось, что я жертва. Возможно, ты прячешь голову в песок, как маленькая мисс Страус, так что вот тебе краткое напоминание: я здесь король.
Его слова жалят, потому что они правдивы. Пока у него фамилия Кинг, его отцу даже не нужно вмешиваться, чтобы все было улажено.
Несправедливость вспыхивает внутри меня и затуманивает зрение непролитыми слезами.
Нет.
Я не доставлю ему удовольствия снова увидеть, как я плачу.
— Но, если ты чувствуешь, что имеешь на это право. — уголки его губ приподнимаются в ухмылке. — Если думаешь, что сможешь взять меня, тогда, во что бы то ни стало, покажи мне, что у тебя есть, милая. Мне любопытно посмотреть, кто поверит, что я прикасался к тебе без твоего согласия. Я могу заполучить любую киску, какую захочу, что такого особенного в твоей?
— Что ты не можешь этого получить.
Я сожалею о своих словах, как только они вылетают. Не могу поверить, что только что размахивала долбаным стейком перед хищником.
— Холодное Сердце. — он размышляет.
Мои губы сжимаются в дрожащую линию, и я почти ерзаю в его объятиях, ожидая его следующего удара.
В любой момент он...
Эйден отпускает меня и отступает назад.
Подождите.
Он... он отпускает меня?
Я осторожно наблюдаю за выражением его лица, как олень, попавший в свет фар.
Он превращает свои черты в бесстрастное лицо.
По какой-то причине я ожидаю, что он рассмеется мне в лицо и снова схватит меня.
Я счастлива, что он отпускает меня, я счастлива. Но не могу избавиться от оттенка раздражения из-за того, что не могу его прочитать.
Он кладет руку в карман, выглядя небрежно, почти небрежно.
— Покажи мне метку.
— Что?
— Ты не дура, так что не веди себя так и покажи мне отметину, которую я оставил вчера.
— Ты не в своем уме.
Мои конечности дрожат, но я поворачиваюсь, чтобы уйти. Мне нужно вырваться из его пространства.
Его присутствия.
Его чертового лица.
— Если ты сделаешь еще один шаг. Я буду преследовать тебя, милая. И на этот раз... — он замолкает, его голос становится удушливым, как дым. — Я не остановлюсь.
Я громко сглатываю и останавливаюсь, как вкопанная.
Часть меня не хочет верить, что он зайдет так далеко, но кого я обманываю?
Эйден не остановится, пока не получит, желаемого.
С бешено бьющимся сердцем я смотрю ему в лицо.
— Почему ты это делаешь, Эйден?
— Твои предположения?
— Потому что ты можешь?
— Потому что я могу, да? Интересно. — он делает паузу. — Ты такая... холодная, ты знала об этом?
— Твои приспешники не переставали напоминать мне об этом факте, большое тебе спасибо.
— Ты упускаешь из виду весь смысл.
— Какой смысл?
— Если ты упускаешь его, почему я должен тебе говорить? — я открываю рот, чтобы что-то сказать, но он обрывает меня. — Сними свою рубашку. — мои кулаки сжимаются по бокам. — Если ты этого не сделаешь, это сделаю я. Сколько разорванных рубашек ты хочешь собрать?
— Ты болен.
— Ты действительно считаешь, что это оскорбление для меня? — я сжимаю губы в тонкую линию. — Последний шанс. Сними рубашку.
— Нет.
Мы смотрим друг на друга одну секунду.
Две.
Три..
Он направляется в мою сторону. Вся кровь отливает от моего лица, и по спине пробегает дрожь.
Это реально.
Этот взгляд. Эта решимость.
На этот раз он не остановится.
— Отлично! — выпаливаю я, отступая назад. — Я сделаю это.
Он останавливается, но его бесстрастное лицо остается на месте. Он выглядит спокойным и непринужденным, но если я сделаю хоть один шаг, не сомневаюсь, он погонится за мной, как голодный волк.
Думай, Эльза, думай!
Сумасшедшая идея взрывается у меня в голове.
— Сделай это для меня, — говорю я нейтральным, почти безразличным тоном.
Левый глаз Эйдена дергается.
Уверена, что мое предложение застало его врасплох. Он думал, что я либо отступлю перед его угрозой, либо он сделает это силой. Убеждена, что больной ублюдок надеялся на второй вариант.
Тот факт, что я предлагаю ему сделать это без всякого фактора насилия, должен вывести его из равновесия.
Те, кто предлагает два варианта, не ожидают третьего. Третий вариант их пугает, и на этом я настаиваю.
Он прищуривается:
— Ты снова пытаешься играть в игру.
— Я просто даю тебе то, чего ты хочешь.
— Да?
Его тон становится каменно-холодным.
— Да.
— Ты пожалеешь об этом.
Он подходит ко мне и тянется за моей лентой.
Я кладу обе ладони на его дурацкие широкие плечи и зарываюсь пальцами в его пиджак.
Он останавливается у моей первой пуговицы и изучает мое лицо.
Прикосновение к нему никогда не было частью сделки, и он, должно быть, удивляется, почему я делаю это добровольно.
Не знаю, ненавидит он это или ему нравится, но я не даю ему или себе времени подумать об этом.
Я поднимаю колено и бью его в промежность. Сильно. Так сильно, как только могу.
Его лицо искажается, и он протягивает ко мне руки, но я пригибаюсь и пробегаю мимо него.
Огромная ухмылка растягивает мое лицо.
Я только что ударила коленом по яйцам Эйдена гребаного Кинга!