Эйден ведет меня к одному из столов с диваном.
Я сажусь, ожидая, что Эйден сядет напротив.
И, к удивлению, он не оправдывает ожиданий.
Он садится прямо рядом со мной. Расстояние, между нами, настолько ничтожное, что я чувствую тепло его тела и ощущая его чистый, ядовитый запах.
Черт бы побрал его запах.
Я поджимаю губы, борясь с протестом, жаждущим освободиться. Если я скажу ему пересесть, он сделает прямо противоположное. Черт, он сделает все возможное, чтобы у меня по коже побежали мурашки.
Он кладет локоть на стол, а голову на ладонь, наблюдая за мной с ухмылкой.
— Что? — я срываюсь.
— Ты такая выразительная, что это восхищает.
— А ты нет.
— Я могу жить с тем, что я не восхитителен.
— Я имела в виду, что ты не выразителен. Образ звезды не в счет. Я знаю, что это маска.
— Ты знаешь, что это маска, да?
— Не мог бы ты перестать повторять то, что я говорю?
— Знаешь, как это эйфорично забраться тебе под кожу, Холодное Сердце?
— Откуда, черт возьми, мне это знать?
— Вот именно. — он усмехается, протягивая руку, чтобы ущипнуть меня за щеку. — Ты бы видела, как они становятся красными. Я так сильно на тебя влияю?
Я уклоняюсь от его прикосновения.
— Скорее, ты меня бесишь.
— Можешь лгать мне сколько угодно, милая. Но ты думаешь, что это хорошая идея лгать себе?
— Может, мы все лжем самим себе. — я повторяю его жест и опираюсь на свою ладонь. Это способ обезоружить его, заставить поверить, что он добирается до меня. — Ты тоже все время носишь маску.
— Маску, а?
— Что? Станешь отрицать, что показываешь миру просчитанный образ того, кем ты хочешь, чтобы все тебя считали?
— Это идет вместе с фамилией. — он подмигивает. — Я не могу быть вечно плачущим, эмоциональным беспорядком, если собираюсь стать лидером.
Я сосредотачиваюсь на нем. Как бы, по-настоящему сосредотачиваюсь на нем. Не на мудаке Эйдене, короле школы или нападающем Элиты, а на другом Эйдене. На Эйдене Кинге. На наследнике King Enterprises.
Если он такой зрелый в этом возрасте и точно знает, как себя вести и что делать для своей руководящей должности, то, должно быть, в детстве на него оказывалось большое давление.
Социопатами становятся.
Моя спина дергается от этой мысли. Переживал ли он.. надругательства? Не то чтобы это оправдывало его поступки — и продолжает оправдывать — по отношению ко мне, но это могло бы собрать некоторые кусочки головоломки воедино.
Я делаю глоток воды.
— Твой отец был строг с тобой?
— Ни один из моих родителей не издевался надо мной, если ты об этом думаешь.
Черт. Я недостаточно гладко высказала свои предположения.
Теперь, когда все раскрыто, ничего не поделаешь.
— Если это не твой отец, то над тобой издевался кто-то другой?
Он пристально смотрит на меня. Тяжело. Энергия, исходящая от него, становится туманной и удушающей.
Если бы его глаза были руками, он бы уже задушил меня до смерти.
Официантка подходит к нашему столику, прерывая этот момент.
— Минеральной воды, пожалуйста, — говорю я.
— Вареные яйца. Бекон. Большой протеиновый коктейль. — Эйден перечисляет, не заглядывая в меню. — И вегетарианский
завтрак с нулевым содержанием жирных кислот.
Мои губы приоткрываются. Я собиралась спросить, есть ли у них меню завтрака без жирных кислот, так как в большинстве ресторанов их нет.
Официантка записывает наш заказ, кивает и уходит.
Я смотрю на Эйдена.
— Как ты узнал, что я ем только такую пищу?
— Твоя тетя упаковывала вегетарианский обед, и на твоём столе для завтрака лежала специальная пачка печенья без жирных кислот. — он смотрит на меня. — Кроме того, в школе ты ешь свою еду.
— Ты наблюдал за мной в школе?
Он игнорирует мой вопрос и наклоняет голову.
— Почему ты спрашиваешь в кафетерии свою еду?
Я пожимаю плечами.
— Мне не нравится есть в кафетерии.
— Почему нет?
— Вот где издевательства становятся еще хуже.
Он напевает, будто никогда об этом не думал.
Задница.
Мои пальцы играют с соломинками на столе.
— Зачем ты на самом деле привез меня сюда, Эйден?
Он ухмыляется.
— Я тебе уже говорил. На завтрак.
— Хочешь, чтобы я поверила, что у тебя нет скрытых мотивов?
— Я только хочу покормить тебя. — он щиплет меня за правую щеку. — Перестань слишком много думать.
Я отстраняюсь от его прикосновения.
— Это довольно тяжело, когда ты был моим задирой в течение многих лет.
Если он думает, что я проигнорирую слона в комнате, значит, у него на уме другое.
— Я ничего тебе не делал, Холодное Сердце.
— Ты серьезно в это веришь?
— Верю во что?
— Что ты ничего не делал! — мой голос повышается. — Ты подписал мое свидетельство о смерти в первый день. Ты, должно быть, знал, что они нацелятся на меня.
— И почему я должен был это знать?
— Вся чертова школа кланяется тебе. Ты действительно думал, что они оставят меня в покое после того, как так красноречиво объявил, что уничтожишь меня?
Он ухмыляется с садистской усмешкой.
— Я не виноват, что меня так любят.
— Ты даже не сожалеешь об этом, не так ли?
— Нет.
Что-то сжимается у меня в груди. Не знаю, почему я думала, что он проявит немного раскаяния.
В бесчувственном монстре нет раскаяния.
Я встаю и бросаю салфетку ему в грудь.
— Спасибо за разъяснения. Хорошего тебе дерьмового дня.
Он хватает меня за запястье и тянет вниз так быстро, так сильно, что я вскрикиваю, падая обратно на что-то теплое.
На его колени.
Я сижу у него на коленях.
Мое сердцебиение учащается, когда я оказываюсь так близко. Так близко, что мы дышим одним воздухом. Так близко, что я чувствую каждую пульсацию в его сильных, твердых бедрах подо мной. Так близко, что я почти слышу пульс в ушах.
Его лицо находится в нескольких сантиметров от моего, и наши носы почти соприкасаются. Его рука обвивается вокруг моей талии в стальном, почти болезненном захвате, и его глаза останавливаются на моих губах, когда он говорит:
— Я сказал, что ты можешь уйти?
Требуется все мужество, чтобы игнорировать его близость. Я сосредотачиваюсь на его лице, несмотря на желание посмотреть на его губы.
— Я пытаюсь понять, Эйден, я действительно пытаюсь, но это невозможно. Ты два года превращал мою жизнь в ад, а теперь хочешь сблизиться со мной, даже не извинившись? Неужели ты думаешь, что я забуду обо всех этих мучениях только из-за присутствия твоего величества?
Он продолжает любоваться моими губами своим пристальным взглядом.
— Как думаешь, у тебя есть выбор, милая?
— Каждый раз, смотря на тебя, я вспоминаю, как я была заперта в душе в течение пяти часов, пока Ким не нашла меня. Помню, как кто-то украл мою спортивную одежду и притворился, что у меня болит голова, чтобы не тренироваться в тот день. Помню, как мне поставили подножку в кафетерии в первый день, когда я вошла туда, а макароны и сок оказались на моей одежде, лице и волосах. Помню, как меня называли Учительской Шлюхой и обвиняли в том, что я спала с ними. Помню, как меня ненавидели за то, что я была собой! — я задыхаюсь после своей вспышки, мое сердце почти выпрыгивает из горла.
Никогда не думала, что настанет день, когда я поделюсь с Эйденом своими мыслями.
— Мне очень жаль.
Он даже не пропускает ни одного удара сердца.
— Ты не это имеешь в виду.
Его беспечное, фальшивое извинение ранит больше, чем его отсутствие.