Я вздыхаю, стук наверху становится только громче.
Если он и пришел, то не разбудил меня. И я не уверена, что я чувствую по этому поводу.
Он только наблюдал за мной? Он… сделал что-нибудь?
Он вообще был там?
Я разочарованно вздыхаю, мне надоело сомневаться в себе.
Неважно, пришел ли он. Он явно не хотел, чтобы я знала о его визите, если бы знала. И в этом-то и проблема.
Что бы это ни было между нами, это скрытая тьма, окутанная тайнами.
Да, это делает его более горячим, более соблазнительным.
Но это не меняет того факта, что двое из нас никогда не могли быть.
Для начала, мы ненавидим друг друга…
Когда крик разрывает мою комнату, я сажусь, свешиваю ноги с края кровати и понимаю, что у меня есть два варианта.
Откинься, как подонок, и получать удовольствие от звуков того, как один из моих псевдо-дядей трахает свою женщину, или взять косяк, который Кас подсунул мне ранее, и убираться нахрен из этой комнаты, из этой хижины.
Я могу лежать здесь, желая, чтобы Тео проскользнул через это открытое окно всю ночь, но мы все знаем, что этого никогда не произойдет.
Он слишком занят в Лондоне, общается со всеми богатыми и влиятельными гостями своих родителей, вероятно, пытаясь решить, какой кукле Барби он позволит подпрыгивать на его гигантском члене, когда вечеринка замедлится.
Черт. Может быть, он даже не ограничится одной.
Я слышала все сплетни в школе. Возможно, мне не интересно присоединяться, но это не значит, что я не слушаю.
— Черт с ним, — бормочу я, хватая косяк и зажигалку с прикроватного столика, куда я положила их ранее, натягиваю пару ботинок и засовываю руки под толстовку Rebel Ink, которую я бесстыдно украла у Титча.
Плотно обернув ее вокруг себя, я натягиваю капюшон и засовываю телефон в карман, прежде чем перекинуть ногу через оконную раму и упасть на замерзшую землю внизу.
Мое дыхание вырывается белыми облаками, когда трава, опавшие листья и ветки хрустят под моими ногами.
Дрожь во всем теле пробирает меня, но я не позволяю этому остановить меня и иду глубже в подлесок.
Луна яркая и стоит высоко в небе, давая мне достаточно света, чтобы обходить деревья.
Я останавливаюсь, когда уверена, что нахожусь достаточно далеко от хижины, чтобы меня не заметили, если кто-нибудь выглянет из окон. Прислонившись спиной к огромному стволу дерева, я подношу косяк к губам, прежде чем щелкнуть зажигалкой, заставляя пространство вокруг меня светиться оранжевым.
Я делаю глубокий вдох, борясь с желанием закашляться, поскольку мое горло сжимается от дыма, но в ту секунду, когда он заполняет мои легкие, я уже чувствую, что он начинает действовать.
Мои мышцы расслабляются, когда я выдыхаю, по моим венам течет жужжание, когда я прислоняюсь спиной к дереву с ленивой улыбкой, играющей на моих губах.
Это лучше, чем слушать, как кто-то отрывается наверху.
Я не могу выдержать больше четырех затяжек, мое тело начинает сильно дрожать от холода, зубы стучат, когда позади меня раздается шорох, а затем треск.
Мое сердце подпрыгивает к горлу, и я замираю, мое тело дрожит, но на этот раз не только от холода.
О чем, черт возьми, я думала, приходя сюда глубокой ночью?
Это просто животное.
Просто лиса.
Барсук.
Это э-э…
Шаги приближаются, и весь кайф, который я получила от косяка, кажется, исчезает, когда мой страх берет верх.
Я собираюсь здесь умереть. Одна. В моей пижаме.
Черт возьми, на мне даже нет нижнего белья.
Что большинство нормальных матерей говорят своим дочерям? Убедитесь, что вы всегда выходите на улицу в чистых трусиках на случай, если окажетесь в больнице.
Или дайте легкий доступ психопату-насильнику, который собирается напасть на вас.
Что бы это ни было, сейчас оно находится прямо по другую сторону дерева.
Я смотрю в сторону и вижу дуновение холодного воздуха.
Блядь.
Это действительно человек.
Или медведь. В сельской местности Эссекса… маловероятно.
Блядь. Блядь. Блядь.
Я крепко зажмуриваю глаза, не желая смотреть на своего убийцу. Не желая вспоминать свой последний момент в руках того, кто собирается перерезать мне горло или…
Надо мной нависает фигура. Даже с закрытыми глазами я вижу тень его тела, когда он загораживает лунный свет.
Всхлип угрожает вырваться из моего горла, когда я набираюсь смелости открыть глаза и перестать быть такой слабачкой.
Я бы не была такой жалкой, если бы уже не была наполовину под кайфом, я уверена в этом.
Но затем до меня доходит его запах, и мои глаза распахиваются.
— Какого хрена ты—
Его рука зажимает мне рот, останавливая мой пронзительный визг.
— Заткнись, Мегера. Если только ты не хочешь, чтобы здесь был твой дорогой папочка, — предупреждает он.
— Я? — Я шиплю за его рукой. — Ты должен быть тем, кто… — Его рука сжимается, останавливая меня от моего собственного предупреждения о причине, по которой мой отец и другие действительно не хотят его здесь видеть.
Я прищуриваюсь, глядя на него, молча задавая миллионы вопросов, которые вертятся у меня на кончике языка, но не могут вырваться наружу.
Он пристально смотрит на меня в темноте, его глаза широко раскрыты и опасны, но на его губах играет веселая ухмылка.
Его пальцы находят мои, и на краткий миг мне кажется, что он собирается взять меня за руку.
Странный прилив возбуждения разливается по моим венам, прежде чем наступает реальность, и он выхватывает косяк из моих пальцев и подносит его к своим губам.
Я зачарованно наблюдаю, как он затягивается, его глаза все это время сверлят меня.
Мой желудок сжимается от желания, когда он медленно выпускает дым, позволяя ему подниматься с его полных, соблазнительных губ.
— Что ты здесь делаешь одна, Мегера? — Спрашивает он, его голос, грубый и сочащийся сексом.
— Очевидно, пытаюсь, чтобы меня изнасиловали и убили, — саркастически бормочу я.
Его губы сжимаются в ровную линию, а челюсть дергается от разочарования.
— Нет. Забавно, — выплевывает он, подходя ближе, пока его тепло не проникает в мое замерзающее тело.
— Почему ты здесь одна? — Он пытается снова.
Закатив глаза, я забираю свой косяк обратно и делаю затяжку, его взгляд все это время прикован к моим губам.
— Потому что, — говорю я, выпуская дым ему в лицо, — пары надо мной трахались. Громко, — добавляю я.
На его губах появляется ухмылка.
— Скучала по мне, Мегера? — Спрашивает он, наклоняясь и проводя кончиком носа по моей щеке.
Это странно нежный жест по сравнению с тем, к чему я привыкла от него.
— Р-разве ты не должен быть на претенциозной вечеринке своих родителей прямо сейчас?
— Должно быть, да. Но, похоже, вместо этого я нахожусь здесь.
— Почему? — Выдыхаю я.
Он не отвечает, он просто смотрит мне в глаза, наши носы всего в нескольких дюймах друг от друга, наше прерывистое дыхание смешивается, когда наши груди вздымаются.
— Хотел бы я знать, — наконец говорит он, но так тихо, что я задаюсь вопросом, осознает ли он вообще, что сказал это вслух. — Я был на их вечеринке.
— Я знаю, я видела фотографии. — В ту секунду, когда эти слова слетают с моих губ, я понимаю, что это была ошибка.
— Ты преследовала меня, Мегера?