* Человек как объект социологического исследования. Л., 1977.
К подобному выводу пришли и москвичи, проводившие исследования в г. Тольятти: «Более активными в досуге (во всех его сферах) оказались осужденные в сравнении с законопослушными гражданами. Этот факт требует объяснения, но не может быть следствием случайности»*. А.А. Габиани выявил резко повышенную долю бывших спортсменов – мастеров и кандидатов в мастера среди наркоманов Грузии (25%). А в постсоветское время многие бывшие спортсмены пополнили ряды организованной преступности.
* Волошина Л. А. Совершенствование условий в сфере досуга как фактор искоренения преступности // Методологические вопросы изучения социальных условий преступности. М., 1979. С. 137.
Эти результаты исследований могут интерпретироваться как показатели повышенной социальной активности лиц («пассионариев» по Л. Гумилеву), не сумевших ее реализовать в социально полезных формах (творчестве) и «проявивших» себя в негативном девиантном поведении. Все это, наряду с литературными источниками, позволило предположить наличие своеобразного «баланса социальной активности» и системы факторов, определяющих ее структуру и динамику. В первом приближении баланс социальной активности в определенном пространственно-временном континууме может быть представлен как
где р – квантифицированные позитивные формы девиантного поведения,
п – квантифицированные формы негативного девиантного поведения,
k – квантифицированные формы «нормального», конформного поведения.
При этом увеличение интенсивности (уровня) одних форм активности (р – позитивных или же п – негативных девиаций) приводит к снижению интенсивности других форм по «принципу сообщающихся сосудов»*. Возможен и вариант одновременного увеличения (уменьшения) значений р и п при соответствующем снижении (увеличении) значения k. Эмпирические данные свидетельствуют о том, что в определенные (революционные?) периоды истории увеличиваются и позитивные, и негативные девиации при сокращении конформного поведения.
* Гилинский Я. И. Исследование социальной активности населения при региональном социальном планировании // Региональное социальное планирование: Тезисы докладов конференции. Уфа, 1976. Ч. 1. С. 33; Гилинский Я., Раска Э. О системном подходе к отклоняющемуся поведению // Известия АН Эстонской ССР. Т.30. Общественные науки. 1981. №2. С. 134-142.
Высказанные гипотезы («интерференция» социальных девиаций, «баланс социальной активности») представляют не только теоретический, но и практический интерес. Установление достоверных и устойчивых (закономерных) связей между различными проявлениями девиантности, между их позитивными и негативными формами могут быть использованы в системе социального контроля в целях нейтрализации одних, стимулирования других, «канализирования» социальной активности в социально-полезном направлении.
Часть II. ОБЪЯСНЕНИЕ ДЕВИАНТНОСТИ И ДЕВИАНТНОГО ПОВЕДЕНИЯ
Проблема «причин» возникновения (генезиса), функционирования и изменения объектов исследования – основная и сложнейшая для каждой науки. Не представляет исключения и девиантология. Однако в последнее время ученые различных специальностей все чаще отказываются от самого термина «причина» и причинного объяснения своего объекта, предпочитая выявлять факторы, воздействующие на объект исследования, и устанавливать корреляционные зависимости между ними. Это обусловлено рядом обстоятельств. Мир очень сложен, взаимосвязи между системами и их элементами чрезвычайно сложны и многообразны. Очень трудно (а чаще невозможно) выделить причинно-следственную связь из всей совокупности взаимодействий даже в физических и биологических системах, не говоря уже о социальных, тем более, когда сам объект – такой как «девиантность» – не имеет естественных границ в реальности, а суть социальный конструкт.
Неудивительно, что большинство современных зарубежных социологов, криминологов, девиантологов отказываются от бесконечного поиска «причин» девиантности, включая преступность, и их умножения, обосновывая тезис «корреляции против причинности» (correlation versus causation)*.
* Winfree L., Abadinsky H. Understanding Crime. Theory and Practice. Chicago 1996 P. 9-11.
Вместе с тем, во-первых, выявление факторов, влияющих на уровень, структуру, динамику отдельных видов девиантности, действительно представляет собой важную исследовательскую задачу. Во-вторых, вся история девиантологии и криминологии как наиболее развитого ее элемента есть поиск причин, факторов, обстоятельств, обусловливающих возникновение и изменение девиантности и ее видов. В-третьих, именно в процессе такого поиска рождались девиантологические и криминологические концепции и теории, добывался огромный фактографический материал, подтверждающий или же опровергающий те или иные научные гипотезы. В-четвертых, без знания факторов, так или иначе влияющих на «девиантность» и ее отдельные виды, невозможна адекватная социальная реакция общества, более или менее эффективный социальный контроль.
Эта часть нашей работы и посвящается проблемам объяснения девиантности. Прежде всего, будет представлен обзор основных направлений зарубежной и отечественной девиантологической и криминологической мысли (гл. 4, 5). Это непростая задача, поскольку, во-первых, исторически сложилось так, что большинство объяснительных теорий девиантности развивалось в рамках иных наук – прежде всего общей социологии и криминологии, отчасти – демографии, наркологии и суицидологии. Во-вторых, имеется огромная литература по истории криминологии и социологии девиантности (не говоря уже о первоисточниках – трудах виднейших социологов и криминологов). В-третьих, нет единства в периодизации истории социологии девиантности и классификации различных девиантологических направлений, школ, концепций. Нередко взгляды одного и того же автора рассматриваются многочисленными исследователями в рамках различных школ. Заинтересованный читатель может подробнее познакомиться с историей девиантологии в работах отечественных и зарубежных авторов*. В-четвертых, и это очень важно иметь в виду, нередко весьма трудно (если не невозможно) разграничить теории социологии девиантности и криминологии. Автора этих строк постоянно смущает, что, анализируя историю девиантологии, все время сбиваешься на историю криминологии. Определенным оправданием служит то, что зарубежные труды по истории социологии девиантности «грешат» тем же. И это неудивительно, ибо криминология как социология преступности – наиболее развитый элемент девиантологии, которая сама является подотраслью социологии.