— Ты не доверяешь мне. Я не доверяю тебе, ну, не в полной мере. Конечно же, знаю, что ты будешь держать меня в безопасности, кормить и тщательно трахать, — поддразнила, чтобы разрядить обстановку, — но даже понятия не имею, есть ли у тебя какие-то скрытые мотивы, чтобы облапошить меня.
Он пристально рассматривал меня так, словно смысл этих слов был абсурден.
— Ты бросил меня «умирать» на мосту и ушел с Девидом, не оглядываясь.
— Кали, я не умею разговаривать по душам, а нам действительно необходимо преодолеть это мелкое недоразумение, чтобы сосредоточиться на том, что собираемся делать дальше. Мне нужно, чтобы ты воспользовалась своими гребаными мозгами и сложила два и два. Зачем мне было оставлять тебя с моим братом, если я хотел твоей смерти? Он был с тобой в той машине. В него стреляли. Ничто из этого не должно было произойти. Ситуация могла обернуться гораздо хуже. Я мог потерять вас обоих. Знаю, что причинил тебе боль, но ничего другого сделать не мог. Я старался тебя защитить и, бл*ть, потерпел неудачу. Пытался помешать Девиду получить тебя, — переместившись, выпрямился во весь рост и уставился на меня холодным взглядом. — Чертовски ненавижу, что был вынужден уйти. Прошу прощения за то, что не рассказал о происходившем. Но не приношу извинений ни за один свой поступок.
Сглотнув, откинула голову назад и шумно выдохнула, даже не заметив, что задержала дыхание. Ромеро Дэвилл только что принес извинения... вроде того. Где же конфетти? Обернувшись к нему, встретила пронизывающий взгляд.
— Ты не потерпел неудачу, ведь у него меня нет, и теперь я даже больше... — запнулась.
Как же признаться кому-то, что для тебя больше не существует понятий добра и зла? Интересно, знал ли он о царящем во мне хаосе или яде, текущем по венам и жаждущем выхода.
Как оказалось, мне не стоило сомневаться во всем этом. Следовало бы разобраться получше. Ведь речь шла о Ромеро. Именно благодаря ему я стала такой сильной, как сейчас. Всякий раз, когда падала, он заставлял меня подняться.
Я научилась смотреть в лицо своему прошлому в тот день, когда он запер меня в одной комнате с епископом и вручил нож.
Мужчина с самого начала подталкивал меня к мраку, терпеливо ожидая в тени, дабы не оставлять в одиночестве.
— Подобна мне, — добавил он после того, как между нами воцарилось молчание. — Ты гораздо больше похожа на меня.
Кивнула, вырисовывая невидимые узоры на покрывале.
— Это никогда не прекратится, так ведь?
Знала, что он поймет, о чем на самом деле спрашивала. Неужели навсегда застряну в этом чертовом конвейере горя? Ведь прошла весь путь от принятия до гнева и депрессии.
Покачав головой, мужчина глубоко вздохнул.
— Ничто и никогда не заглушает боль. Независимо от того, как глубоко ты ее хоронишь, она всегда борется, чтобы выбраться на поверхность, поэтому лишь учишься жить с ней.
Удивленно взглянув на него, чуть не свалилась с кровати. Ожидала, что он выскажется гораздо более неопределенно.
Ром не обсуждал чувства... по крайней мере, свои. В Бесплодных пустошах поговаривали, что у него их вовсе нет. Казалось, все внимание сосредоточено лишь на репутации, которая сделала его столь печально известным за все эти годы. Он был изгоем, отверженным, больным на всю долбанную башку. У него были собственные законы и правила, он получал все, что хотел, и никогда не извинялся за это.
Все это было неправдой.
Он был призван стать непреодолимой мощью, никогда не проявляющей эмоций и ничего не чувствующей. Но, в конечном итоге, он не был каменным. Дьявол испытывал боль, как и все мы. Ром преобразовывал ее в силу.
В ответ на мое затянувшиеся молчание он продолжил.
— Конечно, мы заключили сделку, ты и я, но четверо других епископов скрываются. О них ничего не слышно, а Девид ушел в подполье, как только выяснил, что я не намерен тебя отдавать.
Ну, бл*ть. Следовало догадаться, что так и будет. Девид напоминал призрака, когда хотел этого.
Именно это, в первую очередь, послужило одной из причин, почему мне понадобилась помощь Дикарей. Куда, бл*ть, делся этот мужик, когда исчез из реестра?
— Как же ты выманил его на сей раз? — поинтересовалась.
— Мы с Девидом общались уже много месяцев, когда ты появилась. У него есть закономерность. Каждые полгода он перебирается на новое место. В первый раз я облажался. Он вновь связался со мной, когда выяснил, что ты у меня. Учитывая все, чем он сейчас занимается, не стоит рассчитывать, что такое повторится.
Великолепно. Мы были в жестких временных рамках, охотясь за призраком. За четырьмя призраками.
Погодите...
— Еще четверо епископов? Мы уже избавились от двух. Разве их в целом не должно быть лишь четыре?
— Нет, его сын теперь выше по рангу. Вроде бы его имя Ной.
— Ной?
При упоминании о нем, желудок скрутило, а сердце резко замерло. Он стал долбаным епископом в двадцать один год?
Последний раз, когда видела своего младшего брата, он засовывал член мне в задницу, а потом вышибал из меня дерьмо. Попытавшись придать своему лицу невозмутимое выражение, должно быть, потерпела неудачу, поскольку Ромеро прервался на полуслове.
— Что он с тобой сделал?
Волосы на затылке встали дыбом от его тона. Поблагодарила, что это не адресовано лично мне.
— Он приходился мне братом, но это никаким чудом не отличало его от прочих. Именно он бросил меня на обочине дороги.
Пожав плечами, я отвела взгляд. Никогда не скрывала, что со мной сделали, но говорить об этом по-прежнему сложно.
Однажды, придется рассказать мужчине, с которым мы вместе, что половина моего поселения побывала между моих ног. Невозможно как-то приукрасить правду и сделать ее благовидной. Что было, то было.
— Значит, нам необходим план. Известно, почему Девид хочет меня вернуть? — плавно перевела разговор в иное русло.
Можно сказать, что он хотел подтолкнуть меня к тому, в чем только что начала сознаваться, но, к счастью, Ром отказался от этой идеи.
— Девид давно искал тебя, Эльф. Просто ты слишком долго пребывала в неведении.
— А зачем он меня искал? — недоверчиво переспросила.
Не ожидала, что ему известен ответ, хотя следовало бы.
— Ты — точная копия своей матери, а он по-прежнему зациклен на ней.
Открыла рот, чтобы ответить, но потом закрыла, проводя рукой по лицу. Какого черта?