— Нет, Инн, сегодня никак. Много дел. Раньше девяти с работы не выберусь. В другой раз.
— В девять? Ну и нормуль. Я к тебе в редакцию подъеду.
— Тебя не пустят. У нас пропускная система.
— Да что ты говоришь! Меня? Не пустят? Об чем спорим, что я смогу пройти к тебе в редакцию?
— Да не сможешь ты, и спорить нечего. У нас электронные пропуска.
— Об чем спорим, говорю!
— Об чем, об чем… Об чем хочешь.
— Давай так. Если я сегодня в восемь зайду в твой кабинет, то с тебя кафешка и пивас. Океюшки?
— Океюшки, — обреченно произнес Олег.
— Ну, чао-какао! — и Инна отрубилась.
Кудряшов подошел к зеркалу и внимательно вгляделся в свое отражение. Что происходит? Что за нездоровый интерес вызывает он у этой девицы? Почему Аня с Инной привязались именно к нему? Ведь были же еще парни в кафе… «Вот только не надо говорить, что я весь из себя офигенный красавец, — иронично сказал себе Олег. Понятно, что девчонки хотели попировать за чужой счет. Ну ладно, выкинул я три тысячи на эту пьянку, дело наживное. Ну ладно, эта Инна потом облевала мне полквартиры, и утром я ее еле растолкал. Так ей, похоже, нисколько не стыдно за свои художества! И вновь тянет на подвиги. Нет, никаких встреч. В редакцию она попасть никак не сможет. А я уйду пораньше, и пусть она сколько угодно топчется внизу… Может, тогда догадается, что ее внимание слишком назойливо».
Однако все получилось не так, как напланировал себе Кудряшов. Надежды на раннюю сдачу номера не оправдались — черт дернул директора сети продуктовых магазинов застрелиться прямо у себя в кабинете. Известно об этом стало только в четыре вечера. Корикова с Филатовым бросились на место происшествия, Ростунов засел прозванивать оперов и «скорую», Крикуненко набрала знакомого психотерапевта и записала любопытные сведения о росте суицидов в октябре-ноябре… В общем, текст ушел на верстку только без пятнадцати восемь. Едва Олег перевел дух, заварил кофе и намазал бутерброд плавленым сыром, как дверь в кабинет распахнулась, и перед ним предстала Инна! В полном восторге от своей находчивости, она с победным видом прошествовала к его столу и, модельно отставив ногу в сторону, припала на бедро. Заправленные в белые сапоги узкие джинсы придавали ее крупу еще более габаритный вид, изобильная талия наползала над низким поясом, но эта уверенность в собственной неотразимости!
— А ты не верил! — выпалила она. — Гони пивас!
— Но как тебе это удалось? Ты убила охранника?
— Ха-ха! Да я сквозь стену пройду!
— Но как? Говори скорее, очень любопытно, — наконец-то к Олегу вернулся дар речи.
— Как-как? Кверху каком, блин! Все просто. Ты мне вчера сказал, где работаешь. А Верка — ну, мы с ней квартиру снимаем — здесь же вкалывает!
— У нас в редакции?
— Тупишь. Они люстрами Чижевского торгуют. Контора на втором этаже. Верка уже в шесть дома. Ну я и слямзила у нее пропуск.
— Слямзила? В смысле, украла?
— Ну уж, украла! — Инна изобразила обиду и вытянула уточкой обильно намазюканные блеском губки. — Взяла попользоваться! Потом обратно в сумку ей положу. Она и не заметит ничего…
— Слямзила. Не заметит ничего, — машинально повторил Кудряшов. — Никто ничего не заметит.
— Эй, я что-то не въехала, ты из меня воровку что ли делаешь? — Инна плюхнулась на диван и с вызовом закинула ногу на ногу. — Сам весь такой моральный, что ли? Ой, не смеши мои тапки!
— Никто ничего не заметит, — еще раз, словно в ступоре, повторил Кудряшов и вдруг порывисто вскочил с кресла, расплескав кофе.
— Инка! Чудо! — он пылко заключил бесцеремонную деваху в объятия. — Как я раньше не догадался! — и Олег выбежал из кабинета.
— Брат, выручай, — доверительно обратился он к дежурному охраннику — туповатого вида мужичку за сорок. — Мне нужны данные относительно того, кто 31 октября входил в здание с 18.25 до 19.15.
— Да не вопрос. Пиши запрос, батя рассмотрит и решит, давать тебе что или нет.
— Не, так не пойдет. Вопрос личный. Понимаешь, у меня из стола свистнули бутылку коньяку. Кореш прислал из Дагестана. Служили вместе. Обидно.
— Да уж, понимаю.
— Хочу вычислить крысу.
— Одобряю.
— И наказать.
— Всяко!
— Но шума поднимать раньше времени не хочу. Подозреваю я одного человечка. В общем, надо бы его по-тихому проверить.
— По-любому.
Охранник целиком и полностью одобрял намерения Олега, но, тем не менее, с места не трогался и смотрел на него выжидательно.