— Не, я сейчас тебе кое-что другое расскажу, — в Кудряшове проснулся азарт. — Пошли мы как-то с пацанами попить пива. Ну, купили водки бутылки три, полторашек «Эмского» взяли четыре…
— Четыре? — с недоверием переспросила Инна. — Маловато. Сколько пацанов-то было?
— Четверо. А потом еще Леху встретили. Ну, мы поддали, потом еще решили за пивасом сходить и водяры прикупить. И вот идем мы такие бухие, Леха вообще в сисю пьянущий, а навстречу менты…
— Ну, ну, — Инна вся обратилась в слух. — Класс!
— А менты-то девки! Девки на лошадях. Конный патруль. Ну, Леха бросился их на сотик щелкать да поскользнулся на конском дерьме и грохнулся. Девки ржут не могут, мы вообще валяемся.
— Ой, ой, обоссака, — загибалась от хохота Инна. — И чо?
— И тут Леха так поднимается, сначала на карачки, потом на одно колено, потом на другое. К нам ручонки тянет, а мы от него шарахаемся — он весь в дерьме и какой-то хрени. Ну на фиг. И только он хотел подняться, как его повело. Ну, он одну милиционершу за ляжку как схватит! Она завизжала, лошадь взбрыкнула, и Леха опять со всей дури грохнулся на землю. Прямо в другую конскую лепешку!
— Ну засранец! — заливалась Инна. — И чо?
— А я и не знаю, чо, — неожиданно Олег перешел на привычный спокойный темп. — Конечно, ничего этого не было. Я просто придумал все это прямо сейчас, чтобы тебя развеселить.
— Как — не было? Чо за приколы-то нездоровые, я не поняла?
— Ну ты сама подумай. Какое могло быть конское дерьмо, когда милиционерши ехали нам навстречу?
— Ну?
— Где было бы тогда дерьмо?
— В каком смысле?
— Перед лошадьми или за ними?
— Ну, конечно, за. Ты меня дурой что ли считаешь?
— А как тогда Леха мог на нем поскользнуться? — Кудряшову становилось все скучнее и скучнее. — Он что, сзади, что ли забежал? Ну, ты подумай.
— Ты это специально сочинил, чтобы меня подловить и выставить дурой? — вскипела Инна.
— Да нет. Мне просто хотелось порадовать себя смешной историей. Но, к сожалению, в жизни со мной ничего комичного не случается. День прожил — и хорошо. Завтра будет точно такой же. И через неделю, и через год. И так уже много лет.
— Не, лучше застрелиться, чем так жить! Это ж скука смертная. Не, рыжий, надо развлекаться как-то, в кино ходить, в кафешку, в торговые центры… А ты один киснешь.
— А я привык быть один. Мне это даже нравится.
— Не, — безапелляционно заключила Инна. — Что угодно, только не одиночество.
Олег понятия не имел, за какую ниточку теперь тянуть. Как-то разом они все оборвались. Составлять списки личных контактов всех сотрудников «Девиантных» и искать пересечения с людьми из списков? Но на это может полжизни уйти. Узнать что-то про тех работников из других офисов, кто с 18.30 до 19.15 вошел в здание? Но их больше пятидесяти человек.
Олег представил, как человек с неразличимыми пока чертами на цыпочках подходит к чьему-то пальто и вынимает из кармана электронный пропуск. Или роется в чьей-то сумке, методично обшаривает отделения портмоне. Возможно и такое: владелец пропуска передает ему карточку добровольно, будучи, например, в курсе намерений приятеля. Так или иначе, ясно одно: они где-то пересекаются до часа икс. Где-то вне здания.
К примеру, Анжелика Серафимовна в свои 18.02 выходит с работы, заходит в колбасную лавку напротив, чтобы прикупить к ужину «Докторской» и видит в очереди… кого? Олег пробежался глазами по списку, который получил от охранника. Ну вот, допустим, некую Марьянову из фирмы «Мягкое место». У них на первом этаже магазин — там они диванами торгуют, а на третьем — офис. Допустим, Крикуненко и Марьянова знакомы, и работница «Мягкого места» радостно приветствует Анжелику Серафимовну, предлагая ей встать в очередь сразу за ней. Конечно, те, кто стоит сзади, недовольны, но Крикуненко-то какое дело? Она протискивается к Марьяновой, очередь сзади напирает, в лавке вообще теснота… Тут Крикуненко якобы толкают, она будто бы теряет равновесие и, пытаясь удержаться, хватается за Марьянову. Та хватается за нее. Пара секунд вынужденных объятий, и пропуск из кармана пальто Марьяновой перекочевывает в карман Крикуненко. И вот, пожалуйста, в 18.32 Анжелика Серафимовна, пользуясь пропуском Марьяновой, возвращается в здание.
Но в редакции еще остаюсь я и Марина-верстальщица. Крикуненко отслеживает, когда я покину офис, потом выманивает Марину в буфет, садится за компьютер…. А вот тут нестыковка! Анжелика Серафимовна так и не утрудилась его освоить, до сих пор катает тексты от руки и носит Гале в набор.