— Да, — философски протянул Олег. — Сейчас стало так мало действительно утонченных, высокохудожественных вещей. А что вы хотите? Мы живем в эру ширпотреба!
— Вы тоже это заметили? — подхватила Крикуненко. — Простите, не думала, что с вами можно поговорить на эту тему. Но вижу — недооценивала вас.
— Да что вы, Анжелика Серафимовна, я мужлан, неотесанный чурбан. Но ежедневно общаясь с такими людьми, как вы, невольно перенимаешь их душевную тонкость, становишься чище, возвышеннее…
Крикуненко радостно внимала этой патоке.
— Ах, Олег, Олег! Вы говорите — диваны. Да что диваны, если в этом «Мягком месте» обслуга — простите меня — просто дубинноголовая? Помните, Николай Васильевич Гоголь так назвал свою Коробочку? Вот и ко мне приставили такую низменную, такую ограниченную, такую безвкусную сотрудницу, что я так и не смогла ничего выбрать. Это ж надо догадаться — предложить мне ирисы на шоколадном фоне! И это — на диван, стилизованный под позднее барокко, когда в декоративных материалах доминировали пейслийские орнаменты! Но чего можно хотеть от выпускницы кулинарного техникума? О, я сразу раскусила, что госпожа Марьянова никакой не дизайнер…
— Чувствуется, эта Марьянова прогневала вас не на шутку, — полушутя подначивал Олег собеседницу.
— Да-с! Своим беспредельным отсутствием вкуса и патологической же навязчивостью! Под конец она уже до того дошла, что стала меня подкарауливать на улице, в магазинах. Захожу как-то в нашу лавку — взять к ужину сто грамм ветчины. А там милейшая Дарья Сергеевна! И знаете, эдак бесцеремонно меня за рукав к себе тянет. Помилуйте, а как же правила хорошего тона? Каково это тем, кто стоит за ней?
— То есть, вы не встали за ней в очередь, а прошли в конец хвоста?
— Да! То есть, не совсем… Я, видите ли, очень спешила. На вернисаж к Гогошидзе. Маэстро не понял бы, если я опоздала…
— И вы воспользовались любезностью Марьяновой?
— Но это был вынужденный шаг. Видит Бог, у меня не было другого выхода.
Олег слушал щебетание Крикуненко и прикидывал, что к чему. Да, Яна права: Анжелика Серафимовна вполне могла выудить пропуск из кармана Марьяновой и вернуться в здание. И уж, конечно, возвращать его она не стала — неудобства Марьяновой, «потерявшей» карточку, ее волновали меньше всего.
— Так вы успели к Гогошидзе? — вдруг прервал Олег излияния собеседницы. — Говорят, там даже губернатор с супругой были?
Анжелика Серафимовна замешкалась всего на какие-то доли секунды, но Олег сразу же понял: она там не была. Или же сильно опоздала.
— Не могу сказать, Олег Викторович, — Крикуненко заметила свою оплошность и пыталась вылавировать. — Признаться, я так закрутилась с этой ужасной Марьяновой, что к Гогошидзе успела лишь к фуршету!
— А у него были пирожки с мясом и с яблоками? — наудачу запустил Кудряшов еще один пробный шар.
— Что вы! В доме творца, гения — пища простолюдинов?
«Что ж, очень плодотворный разговор, — подвел внутренние итоги Кудряшов. — Анжелика вполне могла обтяпать это дельце. Но надо искать доказательства. Неоспоримые доказательства!»
Вечером Олег выждал, пока все уйдут с работы, и шаг за шагом обследовал верстальщицкую. Особенное внимание он уделил главному компьютеру — тому самому, с которого полосы засылались в типографию, и на котором в тот злосчастный вечер работала Марина. Он повертел в руках клавиатуру, заглянул за монитор, вдумчиво перебрал содержимое стеллажей. Ничего интересного! Одни фотографии, вырезки из журналов, раскладки полос и прочая газетная чепуха.
«Дурак какой-то, — высмеивал себя Олег. — Пинкертон доморощенный! Чего я тут хочу найти? Какие пряжки с туфель? Даже если наш деятель и обронил тут нечто, то, конечно, на следующий день исправил свою оплошность. Да и уборщица давно вымела-выгребла все улики — если они вообще существовали!»
Олег сел за главный компьютер и положил ладони на клавиатуру. Что чувствовал в тот момент мистер Икс? Ненависть к Яблонской? Зависть к ее раннему и незаслуженному, по его мнению, взлету? Страх разоблачения? Кудряшов почти физически ощутил неспокойное дыхание этого человека, почти почувствовал, как суетливые пальцы бьют по клавиатуре. Казалось, еще немного, и он учует запах его туалетной воды…
Кудряшов всмотрелся в групповое фото на стене. Вот они все, снятые на сентябрьских шашлыках. Яна в центре — в непривычной бейсболке, улыбается фотогенично, но несколько натянуто. Явно старается хорошо выйти. Справа от нее — Корикова. Лицо слегка вполоборота, губки чуть надуты — чтобы пухлее казались. Еще правее — Ростунов. Уже порядочно «датый». Что-то кричит Черепу — рот распахнут, на месте «четверки» зияет дыра. А Череп стоит слева от Яблонской. В позе — царственная вальяжность, левая рука обнимает плечи Анжелики Серафимовны. Посыл такой: «Кто разбирается в людях — поймет, кто здесь главный». Чуть-чуть поднял уголки рта — типа, улыбается. Еще левее Черепа — сам Олег. Закинул руку на плечо фотокору Димке Филатову. У обоих в руках — пластиковые стаканчики. Вот Марина, Сережа, Анна Петровна, еще три журналиста — сейчас в «Девиантных» уже не работают. Эх, хорошо тогда отдохнули!