– Не собираюсь этим заниматься, Петр Данилович. Я сюда пришла работать, а не интриги плести и не начальству задницу вылизывать. Если я Сан Саныча не устраиваю, то он имеет полное право заменить меня. И вообще, что у нас там с полосами? Я не видела ни второй, ни пятой! Разберитесь, чем у вас подчиненные занимаются, Петр Данилович, а потом уж дежурьте на лестнице и следите, кто и когда выходит от Сан Саныча!
– У нас все в полном порядке, сейчас полосы будут! – и Череп сделал вид, что отправился в свое ведомство – на верстку. Однако в коридоре он встретил корреспондента Леху Ростунова. Тот неуклюже, как тюлень на ластах, на толстых иксовых ногах переваливался по направлению к курилке. Там, где он появлялся, сразу же воцарялось стойкое амбре перепревшего пота и давно не стираной одежды. Ростунов любил выпить, обожал писать цветисто и не всегда по делу иронично, и считал себя королем заголовка – что иногда и походило на правду.
Черемшанову не терпелось хоть кому-нибудь пожаловаться на хамку Яблонскую. Ростунов подвернулся очень кстати.
– Ну, Леша, ты пока к Яне Яковлевне в кабинет не заходи, – захихикал Череп в курилке.
– А что там?
– Да ее Сан Саныч увольняет, вот она и не в настроении.
– Да вы что, Петр Данилыч! А кто ж вместо нее?
– Ну, пока точно не известно, но знающие люди говорят, что Костя Стражнецкий из «Помела». Между нами говоря, я очень рад. Настоящую газету может делать только мужик! А Костик дельный парень. Николай Юрьич Пащенко очень высоко его ценит. Да и 28 лет – самый подходящий возраст, чтобы самому встать у штурвала. Ты ведь знаешь, как я уважаю современную молодежь. Она такая – ух! Не то, что мы были…
– Не, Костик реально прикольный пацан, – в своей манере забрызгал слюной Ростунов. – В прошлую пятницу мы классно погудели в «Стельке». Эх, здорово Филатов тогда насовал ему в морду! Стражнецкий надрался в сисю, изорвал наш свежий номер в клочья и высыпал в Филатовский доширак. А закуси-то больше не было, да и бабосов тоже. Ну, Димон не стерпел…
– Вот-вот, я и говорю, какой Костя Стражнецкий смелый человек, – прервал ростуновские воспоминания Череп. В разговоре он любил солировать сам. – А я тебе еще кой-что скажу. Знаешь, что наша выскочка-то так убивается? Ведь у нее со Стражнецким-то шуры-муры были, да только он ее поматросил да бросил! А я бы, честно говоря, и близко к ней не подошел. Ни кожи, ни рожи!
– О ком это вы тут? – в курилку заглянул Кудряшов.
– Да о ком-о ком, о Яблонской твоей ненаглядной! Вон, Леша говорит: страшна как смертный грех…
– Да нормальная она. На любителя, – недовольно сказал Кудряшов.
– Ага-ага, на тебя, например? – Череп толкнул его в бок и вновь захихикал. – То-то я и гляжу, что это ты у нас, Олежек, такой влюбленный?
– Да хватит уже всякую ересь нести, Петр Данилыч! Да и вообще, держите свое мнение при себе. Не нравится вам Яблонская – ну и не надо. Но уж внешность обсуждать…
– Ну да, ты у нас такой весь правильный, Олежек. Только зря ты к ней примазываешься. Спета ее песенка. Костик Стражнецкий теперь у нас главным будет. А ты опять не при делах, талантливый ты наш! Все-то тебя обходят!
– Петр Данилыч, вы как-нибудь точно схлопочете. Я человек мирный, но ведь и вспылить могу, – Кудрящов произнес эту фразу во всегдашнем неторопливом темпе и не повышая голоса.
– Да ладно, ладно, Олег, не обижайся, я ж пошутил, – опасливо заулыбался Череп. – И вообще, не пора ли пойти поработать? Обед-то, кажется, уже закончился.
– Да уж полчаса назад, – мрачно заметил Кудряшов.
Нахмурив брови и оперевшись о стол локтями, Яна рассматривала полосы, только что принесенные ей Черемшановым. Редко бывало, что ее устраивала выполненная работа. Честно говоря, такого не случалось ни разу – она все отправляла на переделку. Вот и сейчас…
– Что за уродство? Кто верстал?
– Ну кто. Марина…
– Что за моду взяли – мельчить заголовки? А это что за «сапог»? Вот, строка опять подвисла. Вы хоть сами-то смотрите полосы, прежде чем их мне показывать?
– Безусловно, Яна Яковлевна, безусловно.
– Тогда скажите, что это за стиль такой – заводской многотиражки 70-х годов? Сколько раз говорила, ставьте снимки крупнее! А вам хоть кол на голове теши, так и будете по-своему делать! Только не надо удивляться, когда получите зарплату и не увидите там энной части премии. И скажите спасибо, что не срезаю всю!
– Мы сейчас мигом все переделаем, Яна Яковлевна, – засуетился Черемшанов. – Умеете, умеете вы объяснить. У меня все сразу в голове на месте встало.