— На свое «что» еще ни один вопрошающий не получил ответа.
Джурджейс недоверчиво взглянул на учителя. Оба остановились. Кебусей, запыхавшись:
— По ту сторону восприятия — бездонное море и кто переступит, того поглотит пучина.
Заинтересованные, мы окружили стариков. Учитель оглядел нас и внезапно радость озарила его печальное лицо:
— Джурджейс! — проговорил он. — Далекие пути обессиливают человека. Подойдем к тому, что близко.
Вот молодежь — живет, бурлит и переживает. У нее тысяча и одно желание, тысяча и одна надежда. О, что б я не дал, чтоб еще раз быть молодым!
Джурджейс, не сводящий с Кебусея глаз, загорелся еще большим интересом:
— Старик, я раскаиваюсь в том, что иду: всю жизнь занятый общественными делами, я не вдавался в абстрактные размышления. Теперь, кроме того человека, каким я был, ты пробудил во мне вторую личность, и я не в состоянии ответить на его вопросы.
— Проснувшегося усыпи! Человек не может перешагнуть за начертанную грань. Сорок лет жизни посвятил я философии, дерзал перейти за черту и кроме потери сорока лет ничего не достиг. Лишь одну истину постиг я — жить свободно! Жить сыто! В этом истина. И труд воплощает эти два фактора. Надо трудиться, жить и творить жизнь другим.
2
При выходе из леса, средь зелени, глазам нашим открылись белые строения. Здесь кроме внешней красоты было нечто неуловимое. Как будто в воздухе Общины было разлито какое–то поэтическое очарование. Сама жизнь вливалась в легкие с каждым вдохом. Этот воздух пьянил меня. Волнение мое утихло. Лишь сердце продолжало звенеть, как надломленная кобза 41.
Отделившись от всех, я стал в стороне и в ту же минуту понявший мое душевное состояние, заставившее меня уединиться, Кебусей подошел ко мне.
— В чем дело, сынок? — спросил он, положив руку мне на плечо и с улыбкой оглядев меня. — Ты приближаешься к чаше желаний и надежд. Божественный нектар, прикоснувшись к твоим устам, придает особое очарование твоему существованию. Берегись, будь трезв, не опьяней! Каждую минуту молодости надо встречать сознательно. Счастье — это падающая звезда. Разум увеличивает ее блеск. Надо молодость освежать, почувствовать каждый свой шаг и тогда погрузиться в ее радости.
При взгляде на учителя, все мои чувства ожили. Я ощутил восторг.
Достигшие моего слуха голоса, словно пробудили меня ото сна. На дороге, ведущей в Общину, были воздвигнуты триумфальные ворота. Рога у подвешенной на них головы Овна были убраны цветами.
Представительница Общины, облаченная во все белое, седовласая женщина, стоя посреди дороги, ожидала нас. Рядом с ней молоденькая девушка держала в руках накрытый покрывалом поднос. За ними толпились мужчины, женщины и дети. В руках детворы были букеты цветов.
Мы приближались.
Население приветствовало нас громким блеянием «Ме–ме» в честь своего тотема — Овна и осыпало путь наш цветами.
В свою очередь, и мы в честь тотема нашей Общины Петуха ответили громким «Ку–ку–ре-ку!»
Находящийся впереди Джурджейс, подойдя, поклонился женщине.
Оба они стали друг против друга. Две пожилые женщины, сняв покрывало с подноса, взяли оттуда семь белых булыжников. Они подняли левые руки стоящих друг против друга представителей двух общин и, слегка надрезав у обоих основание большого пальца, смешали на свежем зеленом листе сочащуюся кровь и затем, окропив ею семь булыжников, закопали их посреди дороги. Обычай этот указывал на братство двух общин.
Справа семь стариков, убеленных сединами, отделившись, подошли к нам и, возложив на наши головы венки из семи медных звезд, удалились. Это символизировало переход наш под покровительство семи планет.
Слева отделились семь седовласых женщин и, украсив нам грудь восковым изображением семи гранат, тоже отошли в сторону. Гранат являлся символом любви. Число «семь» означало вечную любовь, царящую меж семью неразлучными братьями–звездами.
После свершения этих обрядов, затрубили в рог, сделанный из рога Овна, и мы вступили в Общину.
3
Предводительницу Общины звали Шибра Хатун. По ее распоряжению пятнадцать юношей Общины были выделены и присланы нам в услужение.
Позвав из отведенных нам комнат, они провели нас в общественные бани, выкупали и, переодев в свежее белье и белые одежды, проводили обратно.
В палисаднике дома были расставлены столы. Мы сели за трапезу. Кроме нас присутствовали Шибра Хатун, учитель Нимрад, учитель гимнастики Бугатай, философ Йльюс, представитель кустарей Ахенасп и врач Кейхун. Ввиду того, что мы были утомлены в дороге, присутствие остальных сочли излишним.