4
Старший брат мой, Эйзедасп, был жрецом в одном из провинциальных храмов. Раз он прибыл в Хамадан.
Лишь позже я узнал, что он приехал с целью женитьбы. И Эйзедасп имел в виду Жиндукт. Жиндукт знала это. Брат сделал ей предложение и получил отказ. Все это Жиндукт рассказала мне, решительно заявив:
— Ни за отца, ни за брата я не пойду. Пусть будет, что будет!
Я был бессилен дать ей совет. Я верил в святость закона и не мог найти выхода.
Жиндукт мыслила иначе. Ей не было дела до религии. Она не ведала законов и ей была безразлична их преложность или непреложность.
Отец знал это и последнее время усиленно старался познакомить сестру с основными положениями законов, читал выдержки из «Зинда» и «Авесты» и разъяснял их. Приводя при этом потрясающие примеры, он старался показать страшную участь, постигающую непокорных святым велениям.
Раз открыв «Вендидату»15, он прочел: «Согласно святейшему закону, кто призван дать уготовленные для услаждения праведных душ блистательные жилища? — Согласно святейшему закону их призвана дать правоверному мужу совестью свободная от грехов, юная и чистая девица–невеста.
— Сотворивший мир, кем должна являться та девица?
— Та девица должна являться дочерью или сестрой мужчины. Она должна обладать незапятнанным именем, иметь не менее пятнадцати лет и с ног до головы быть погруженной в приданое. Такая девушка дается в жены праведному мужу.
Для услаждения и облагорожения своей души эта девица дарит праведникам 14 голов мелких животных, растит и холит 14 собак.
Она перекидывает 14 мостов через речки. Она излечивает 17 паршивых, больных, собак.
Она угощает плодами, мясом, вином и шербетом 16 17 праведников…»
Глаза отца при чтении «Авесты» сверкали и он временами поглядывал на Жиндукт.
При виде явных намеков и возбуждения отца Эйзедасп опешил. От ревности и злобы он не мог усидеть на месте.
Наконец чаша терпения лопнула и, не владея собой, с гневом:
— Отец, мы знакомы с законом, в повторении нет нужды! Но если даже закон и освящает, от женитьбы ты должен отказаться.
Слова брата, словно стрелы, вонзились в сердце отца.
— Что? — заревел он. — Под конец ты восстал, ты попираешь святой закон? Вот какой ты жрец?! Так ты блюдешь святой храм?! Позор!.. Да будет позор!..
— Позор тебе, — закричал брат, забыв всякое уважение к отцу. — От старости едва передвигаешься, а еще помышляешь о браке!
Слово «старость» еще сильней разгневало отца.
— Молчать! — закричал он, выходя из себя. — Туранец! Нечестивый скиф! — и с этими словами набросился на брата.
С затуманенными злобой и яростью глазами они накинулись друг на друга.
Эйзедасп, ударом свалив отца, принялся топтать его ногами. Став вместе с Жиндукт в сторону, мы наблюдали за дракой. Почему–то оба мы питали презрение и отвращение к отцу и с каждым наносимым ему ударом гнев мой стихал.
Наконец, Эйзедасп, победив, отпустил отца и, схватив Жиндукт за руку:
— Согласно святейшему закону, ты моя!
Но странно, получавшая до сих пор удовлетворение и радость при виде мощи Эйзедаспа Жиндукт, почувствовав свою руку в руке брата, вздрогнула от отвращения и зарыдала, не удержав хлынувших из глаз слез. Я обнял Жиндукт. И вдруг на меня посыпались удары брата.
Эйзедасп, заподозрив и мою заинтересованность, с остервенением молотил меня. А я вместо того, чтоб объясниться, отвечал ему тем же…
5
Кебусей остановил Джейниса:
— Верно ты устал, отдохни.
Мои товарищи были до того заинтересованы, что никто не шелохнулся. Очевидно, чувствовался большой интерес к истории своих предков. Учтя положение, Кебусей усмехнулся.
— Чопо, продолжай, — сказал он, обратившись ко мне.
Приблизившись, я поднял первый из указанных кирпичей и начал:
— После происшествий той памятной ночи вся наша жизнь перевернулась вверх дном. Несколько дней не возвращаясь домой, я оставался ночевать в храме. Днем же, бродя вокруг дакхмы, плакал вместе с Жиндукт. Раз я набрел на огромного сокола; сидя на ограде, он точил о камни клюв.
— Жиндукт, Жиндукт, — крикнул я, указывая сестре на сокола, — взгляни, вот та птица, которая выклевала матери глаза.
Мы оба, подняв камни, принялись бросать в птицу. Заметив, сторож с дубиной в руке прогнал нас.
Свернув к городу, мы встретили на дороге старого халдейца. Его длинная блестящая одежда была в заплатах, голова была непокрыта и седые длинные волосы вились крупными кольцами. Кудри же бороды, развеваясь, сбились в кучу. Видно, что давно к ним не прикасалась рука брадобрея. Глаза его были густо насурмлены. Слева у пояса висела сухая тыква, там находилась вода. Узнав в нем предсказателя, мы подошли.