Как-то раз в почтовом ящике я обнаружила письмо. Оно было адресовано маме. После окончания школы в наших с ней отношениях произошли изменения в сторону некоего подобия открытости, искренности. Мама посвящала меня в свои романы, порой советовалась со мной по поводу очередного мужчины, появившегося у нее. Она не оставляла надежды найти мужчину своей мечты. Теперь это была эгоистичная цель не желающей оставаться одинокой женщины. Речь не шла о том, чтобы найти мне отца. Просто зов плоти, патологическое желание выйти замуж. Я решила, что это письмо от одного из ее ухажеров. Я сбилась со счета, сколько их было у моей красивой, любвеобильной мамы. Этот, наверное, был самым основательным. Написать письмо — это что-то да значит. Я вернулась с работы ненамного раньше мамы и, ожидая ее, готовила ужин. Письмо не давало мне покоя, любопытство раздирало. Я чуть было не совершила совсем неблагородный поступок, решив осторожно распечатать его и прочесть, но смогла устоять перед соблазном. Вечером, когда мама вернулась, я с порога вручила ей послание. Мама прочла его с равнодушным лицом и обронила только:
— Это от твоего отца. Тебе привет.
За ужином еда не лезла мне в горло. Я давилась пюре, будучи в каком-то странно-возбужденном состоянии.
— И как часто он тебе пишет? — поинтересовалась я, убирая со стола.
— Примерно одно письмо в пять лет, — небрежно стряхивая пепел, ответила мама. Она перестала прятаться от меня и с некоторых пор курила открыто.
— О чем может быть такое письмо? — от души недоумевала я.
— Например, о том, что он так и не встретил женщину, которая смогла бы ему заменить меня, — с гордостью и неким злорадством ответила мама.
— Ты, кстати, тоже пока никого не встретила, — заметила я и получила холодный, надменный взгляд в ответ.
— Интересно, почему? — Мама вызывающе смотрела на меня. — У тебя нет каких-либо предположений? Видны изъяны? Моя судьба быть одинокой? Ты бы поинтересовалась у своей ясновидящей подруги о судьбе своей матери. Не приходило в голову?
— Нет, — честно призналась я.
— Вот и вся забота взрослой дочери о своей одинокой маме.
Я увидела, что мама раздражена, и не стала продолжать разговор. Она тоже. Я осталась вытирать тарелки, а мама, по обыкновению, занялась вечерней ванной. Это был ее ритуал: ароматизированная ванна, занимавшая минимум час. Когда я убедилась, что мама погрузилась в свою любимую стихию, я все-таки взяла письмо. Долго смотрела на конверт, изучая отцовский почерк: высокие крупные буквы. Никогда не сказала бы, что мужчина может так аккуратно писать, просто выводить каждую букву. Еще пару минут я колебалась, а потом решительно вытащила письмо. В конце концов, я тоже имею право знать, о чем пишет мой отец. Пока я читала общие фразы вступления, пыталась воссоздать в памяти его лицо. Прошло слишком много времени, чтобы я могла вспомнить черты. Лишь что-то расплывчатое, неуловимое.
Мне понравилось, как он излагал свои мысли. Я читала с улыбкой. Он описывал то, что с ним происходило в последнее время. Плохой человек не мог так писать. Потом я поняла, что мама меня обманывает. События, которые он комментировал — окончание моих курсов, новая мамина работа, — все это произошло не так давно. Значит, мама регулярно сообщала ему о том, что у нас с ней происходит. И из того, что я читала, становилось очевидным, что письма пишутся не раз в пятилетку. Я удивилась тому, что никогда не видела маму сидящей за написанием писем. Зачем ей понадобилось скрывать, что она поддерживала связь с отцом? Это роняло ее в собственных глазах? Сколько их было, таких писем? Это — первое, которое я увидела. А реально? Я никогда не забывала, как нелестно мама всегда отзывалась об отце, обвиняла его в том, что он бросил нас на произвол судьбы. Никогда не получала ответа на вопрос, почему он нас оставил, но комментариев в адрес его уснувшей совести, мужского эгоизма имела в избытке.