Получалась неразбериха. Я не понимала маму. Что могло заставить ее переписываться со ставшим с годами чужим мужчиной? Он пишет о своей новой жене, о том, что она ждет ребенка. И мне вдруг так захотелось узнать, кто это будет — мой брат или сестра? Отогнав эту мысль, я пристыдила себя. Меня все это абсолютно не касается. Каждый прошедший год увеличивает пропасть между людьми, связанными кровными узами. Я наивно полагала, что родственные связи с годами ослабевают — до полного исчезновения. Мне ведь уже не было так больно от мысли, что я выросла без отца. Я словно и забыла о том, что он у меня когда-то был.
Уже в конце письма я прочитала странный абзац: «Женя, будь помягче с Ладой. Я знаю, время тебя не изменило и твоего отношения к дочери тоже. Мне страшно подумать, что ты все так же погружена в себя, собственные проблемы, забывая о том, что девочка нуждается в тебе. И потом, как она может мешать твоей личной жизни? Чем она может мешать? Она уже переросла тот критический возраст, когда дети негативно относятся к появлению нового человека в доме. Приводи, знакомь, помогай подружиться. Лада уже взрослая. И еще. О ее спокойном отношении к мальчикам. То, что ни с кем пока не встречается — дело временное. Почему тебя это беспокоит? Девочка не влюбляется каждые пять минут? Это нормально. Она слишком серьезна, чтобы размениваться по мелочи. Не прими на свой счет. А через год-другой, глядишь, и замуж выскочит. Плохо, что ты никак не хочешь заботиться о ком-то, кроме себя. Бесполезно пытаться тебя изменить…»
Я не заметила, что по щекам моим побежали слезы. Но теперь я должна была прочесть до конца. Куда-то подевались остатки возмущавшейся совести. Теперь, как никогда, я была уверена, что не совершаю ничего дурного.
«Передавай Ладе от меня большой привет. Скажи, что я никогда не забываю о ней. Никто не сможет занять в моем сердце места, которое до конца моих дней будет принадлежать ей. Жаль, что ты не позволяешь нам общаться. Я слишком послушный бывший муж, но договор есть договор. И потому единственное, что я могу для Лады сделать в создавшейся ситуации, — помогать материально. Надеюсь, она в курсе…» Здесь моему удивлению не было предела. Значит, мама скрывает от меня финансовую помощь отца. Как глупо. Зачем она это делает? И еще: оказывается, я мешаю маминой личной жизни? Как несправедливо, ведь я, как никто другой, всегда желала ей счастья. Я никогда не комментировала ее бесконечные увлечения, смены партнеров. И ей не нравится то, что я не вожу домой женихов, чтобы знакомить их с мамой, как делали мои одноклассницы, как делают мои сотрудницы. Даже если у меня и появится парень, думала я тогда, это совсем не значит, что я поведу его знакомиться с мамой. Это слишком ответственный шаг.
Одним словом, пока мама принимала ванну, мир для меня успел перевернуться. Я почувствовала себя белой вороной, которую никогда не понимала и не будет понимать родная мать. Ей это никогда не было нужно. Одна отдушина — мои подруги. Хорошо, что есть Васька, которая всегда, по крайней мере, хоть вид сделает, что на моей стороне. Даже Варькино снисхождение — это уже эмоция, гораздо лучше и честнее, чем равнодушное высокомерие и ложь. Я не могла представить, что сейчас придется встречаться с матерью глазами, что-то обсуждать, делать вид, что у меня все в порядке. Она настолько привыкла к тому, что я не обременяю ее своими проблемами, что изменить что-либо сейчас вряд ли удастся. А если я посмею обвинить ее во лжи, уличить в том, что она скрывала переписку с отцом, его помощь, — это будет катастрофа. Не представляя ее реакции, я решила все упростить. Я мешаю? Значит, я должна уйти. Не пропаду — это я доказывала неоднократно. Может быть, с моим уходом она наконец обретет покой?
Я быстро собрала вещи в дорожную сумку. Чтобы мой уход имел объяснение, письмо от отца я оставила раскрытым на столе, а в конце его красной ручкой сделала приписку: «Не хочу мешать». Мне было куда уйти — год назад умерла бабушка, папина мама. Она по-своему любила меня, но и с ней у меня не сложилось доверительных отношений. Мама всегда говорила, что она не настолько стара и немощна, как пытается показать, а мне было жаль бабульку. Я не докучала ей, но при первой же возможности забегала проведать, благо, жила она через два квартала от нашего дома.
После своей смерти бабушка оставила квартиру, которая по завещанию теперь принадлежала мне. Мама тогда никак не прокомментировала этот факт. Она делала вид, что никакой квартиры нет. Мне самой пришлось заниматься оформлением документов для вступления в права наследства. Через полгода я стала законной владелицей крошечной однокомнатной квартиры, типа той, в которой мы с мамой жили раньше. Только здесь все было очень запущено: пожилому человеку было трудно поддерживать должный порядок, а сложный характер не позволял принимать чью бы то ни было помощь. Бабушка не любила маму, не очень жаловала меня. Сколько раз при ее жизни я старалась навести мосты, но от меня деликатно отстранялись. За полгода я постепенно навела порядок, который меня устраивал. Это был минимальный ремонт, который я провернула практически своими силами, на собственные средства. Так весело было с двумя девчонками из парикмахерской клеить обои. Классное время, с удовольствием вспоминаю его.