По мере приближения к дому настроение мое окончательно испортилось. Мне уже было жалко маму. Вот вылезет она из ванны, позовет меня раз-другой, потом запаникует. Хотя мамины поступки просчитать невозможно. Если любит меня — материнское сердце должно подсказать, где я. Теперь бабушкин подарок должен стать для меня спасением. Я должна освободить всех от себя. Пусть устраивают свое счастье, а я как-нибудь переживу.
Я смотрела на проезжавшие мимо автобусы, трамваи. Ноги вдруг стали свинцовыми. Я уже мечтала о том, чтобы проехаться в одном из железных вагонов. Сидеть, прижавшись к прохладному стеклу лбом и тупо смотреть в окно. Зачем мне понадобилось идти в свой новый дом пешком по темным, безлюдным осенним улицам? Наверное, с тех пор я не люблю осень. Она делает людей одинокими. Вернее, она не помогает людям ощутить себя уютно, спокойно. Увядающая природа, как вампир, высасывает из всех и всего энергию, растрачивая ее на неизбежное. Все вокруг погружается в сонное, малоактивное состояние, и только человеку нужно постоянно ощущать прилив эмоций. У него нет зимней спячки, зато есть осенняя депрессия. В столь юном возрасте, в котором я в ту пору находилась, это понятие было для меня непостижимым. Но некоторые задатки того, что называется душевным разладом, стрессом, уже закладывались. Я замечала за собой способность к резкой смене настроения, зависимость от яркости солнца. Его присутствие как будто смягчало проблемы, а пасмурная, ненастная погода — усугубляла. Такая вот я подверженная внешнему влиянию. И не собиралась я ни тогда, ни сегодня предпринимать что-то, чтобы измениться. Осень для меня — скучная, серая пора. Она серая, а не золотая. Это мое сложившееся мнение. И восторги Васи по поводу золотой поры, сказочного листопада я не разделяю, хотя и активно поддакиваю. Просто хочу сделать приятное своей любимой подруге. Может, все дело в том, что у нее роскошные рыжие волосы, с которыми она так органично вписывается в осенний пейзаж? А мне, природной блондинке, так близка теплая, нежная, наполненная ароматами пробуждения весна. Это так здорово, когда пробивается первая трава, первые листья на деревьях, первые цветы — их тонкие запахи ни с чем не сравнить. Вот это моя пора. И я сама будто просыпаюсь, расправляю атрофировавшиеся за долгую холодную зиму крылышки и готовлюсь к полету. Это самое время летать, наяву и во снах. Я так часто просыпаюсь, вспоминая, что мне приснился очередной полет. Я еще расту? Мне не с кем говорить об этом. Мама наградит меня недоуменным взглядом, Васька начнет спорить, а с Варей я не рискую начинать откровенные разговоры. Я боюсь того, куда они могут нас привести. Я трусиха, но никому никогда в этом не признаюсь.
Дорога оказалась долгой. То ли я шла медленно, то ли бабушкин дом был гораздо дальше, как будто его перенесли на другое место. Я медленно переставляла ноги, представляя, как мама выйдет из ванны и обнаружит, что меня нигде нет. Вариантов ее поведения набралось уже достаточно много. Один из них, когда она войдет в комнату, увидит письмо, прочитает мою приписку. Мне так хотелось в этот момент поменяться с ней головами, чтобы наверняка знать, что она подумает. Хотя какое это теперь имело значение. Скорее всего, она вздохнет с облегчением. Она у меня женщина без комплексов. Решит, что ее дочь наконец правильно ее поняла. Все, назад хода нет. Я была уверена, что порознь нам будет лучше. Странно, что эта мысль не пришла мне в голову раньше.
Настойчивый звонок в дверь примерно часа через два заставил меня вздрогнуть. Уж очень неожиданно и резко он прозвучал. Я никого не ждала. Собственно, никто не знал, что я здесь. Никто? Я медленно подошла к двери, подкралась и посмотрела в глазок: на слабо освещенной лестничной площадке стояла мама. Гремя ключами, я быстро открыла дверь.