Теоретически я была подкована великолепно. Один за другим читала романы, в которых страсти перехлестывали через край. Я слушала душещипательные истории девчонок из парикмахерской, сопереживая. Эти истории порой казались мне надуманными, столько в них было трагичного, столько абсурдного. Я не могла поверить, что можно идти на такие нелогичные поступки ради так называемой любви. Внутри самой себя я не находила ничего похожего на все эти бури эмоций. Мое спокойное, ровное путешествие в мир взрослых, куда я так стремилась поскорее попасть, еще не привело меня ни к одному роману, ни к одному увлечению. Оно внесло лишь материальное изменение в мое существование в виде зарплаты и аванса. Я могла содержать саму себя, независимость и грандиозные планы на будущее были моей розовой мечтой. Хотя этот цвет как-то не вписывался в мой идеальный мир. Пусть уже лучше будет зеленая мечта. Это главный цвет весны — нежный, пробивающийся островками на потерявшей свою грязно-белую шубу почве, повисший салатными каплями набухших почек деревьев. Это цвет самой жизни, а потому я выбираю его! И каким же должен быть мужчина в этом моем придуманном мире? Здесь была заминка. Образ мужчины, его влияние на мое будущее рисовались мне размыто, беспорядочными мазками. Что-то от импрессионизма, то есть, если присмотреться издалека, картина четкая, а вблизи лучше не пытаться. Вот я и не пыталась, ожидая, что моя любовь, болезнь это или особое состояние души, найдет меня сама.
Я не могла не замечать восторженных взглядов, которыми одаривали меня мужчины. Я наблюдала их день за днем по дороге на работу, в парикмахерской, возвращаясь домой. Где бы я ни находилась, меня щекотали похотливые и восхищенные взгляды. Некоторые из них, увидев, что я обратила на них внимание, пытались познакомиться, другие — быстро отводили взгляд. Я привыкла к этим знакам внимания, не придавая им особого значения. Я воспринимала их как неизбежность. Все только и твердили о том, как щедро природа наградила меня. Сотрудницы с завистью прикасались к пышной копне моих белокурых волос. В соревнованиях на самую узкую талию, самую длинную ногу, самый красивый бюст, которые время от времени устраивали девчонки из парикмахерской, я занимала исключительно первые места. Это лидерство не приносило мне ничего, кроме мелких неприятностей. За мной по пятам шла привычная женская зависть, щедро приправленная шуточками-прибауточками, пошленькими намеками. Короче, все было как всегда. Я научилась пропускать мимо ушей то, что любой другой давно и надолго испортило настроение. При этом мне уже самой хотелось, чтобы хоть часть окружавших меня домыслов реализовалась. Но как можно идти против своих чувств? Вернее, их полного и безоговорочного отсутствия. Мужчины были для меня существами другого пола, другого способа мышления, по-другому одевающимися. Ни один из них мне не нравился. При этом я делала вид, что не отвергаю ни одного пошлого намека в мою сторону. Я позволяла думать о себе, как о не слишком умной красотке, которой ничего в жизни не остается, как пользоваться своей природной красотой. Продавать, так сказать, товар, пока он имеет привлекательный, свежий товарный вид. Со временем я внесла коррективы, придав этому образу немного больше ума и смекалки, чем полагали мои сотрудницы. Я разыгрывала перед ними целые представления, поражая их своей начитанностью, обрывками знаний из многих областей, которые я хватала из многочисленных журналов и передач. С Васькой и Варькой было легче — с ними не нужно было притворяться. Моя внешность служила бесспорным доказательством моей наполненной сексуальными приключениями личной жизни при полном отсутствии таковых. Я так лихо оперировала терминами, так легко раздавала направо и налево советы, что трудно было усомниться в моих познаниях, основанных исключительно на личном опыте.
Реально у меня к совершеннолетию так и не произошло серьезного общения с мужчиной. Я не рассматривала это как проблему. Удивилась, когда поняла, что маму несколько беспокоит моя затянувшаяся игра в нелюбовь. Но, по-моему, я смогла ее успокоить. Мне нужно было влюбиться по-настоящему. Я знала, что это чувство обрушится на меня внезапно, и тогда его ни с чем не перепутаешь. Мой мужчина был идеализирован мной, в нем все было прекрасно. И я не могла определиться с тем, что в нем должно быть главенствующим. То ли сила, то ли красота, то ли надежность, то ли материальное благополучие. Я никогда не тешила себя иллюзиями, что существует представитель этого ненадежного племени, в котором объединятся все вышеперечисленные достоинства. Чем-то все равно придется жертвовать, чего-то не замечать, что-то додумать. Все из книг, все из прочитанных романов — основа, на которой я пыталась строить реальную жизнь девушки с далеко идущими намерениями, с большими амбициями и нежным сердцем.