Сейчас Нилов своим желанием познать мою суть прокладывает глубокую борозду в моей душе. Ее не засыплешь легким движением ладони. Здесь будет нужно время, а за это время я успею привязаться к нему, прикипеть всем сердцем, не отодрать, если что… Зачем я о плохом? Господи, ну почему у меня все так: никогда не могу просто получать удовольствие, обязательно нужно заставить себя страдать! Я и саму себя не знаю. Сколько раз убеждалась в этом. А этот синеглазый претендент на мой нарушенный покой настаивает, что главное, суть ему понятны, а остальное — мелочи, которые можно корректировать.
— Ты — современная женщина, — начал Нилов. — Ты хочешь полной независимости, считая что можешь всего добиться без мужской поддержки. Ты многого уже добилась. Тебе не нужен муж в качестве стены, на которую можно опереться. Тебе не нужен такой тыл. Ты сама себе и тыл, и линия фронта. Ты и солдат, и генерал в одном лице. Твоя самодостаточность поражает. Единственное уязвимое место: тебе нужно знать, что ты не одинока. Знать, что любимый мужчина — фонтан, из которого ты можешь в любой момент испить живительный напиток. И имя ему — любовь, секс. Для тебя два эти понятия так же неразрывны, как мороз и зима, весна и пробуждение.
— Говори еще, — попросила я, когда Артем прервался, чтобы разлить остатки шампанского по нашим бокалам.
— Я попробую стать для тебя этим фонтаном… Если ты не возражаешь, конечно. — Он протянул мне бокал. — За твой ответ, каким бы он ни был!
Дрожащей рукой я поднесла бокал ко рту. Закрыв глаза, выпила его содержимое. Это было абсолютное наслаждение. Теперь я точно знала, что не зря прожила на этом свете двадцать семь лет.
— Хочешь, я расскажу тебе о себе, — ни с того ни сего предложила я. Хмель от выпитого делал меня разговорчивой.
— Нет, не хочу. — Ответ прозвучал мгновенно, что насторожило меня.
— Ты боишься услышать то, что тебе не понравится?
— Зачем мне знать твое прошлое, если в нем уже ничего не изменить? Зачем мне знать твои планы на сегодня? Ведь сейчас мы вместе, и это главное. А в будущее я не заглядываю принципиально.
— А ты знаешь, что моя подруга, одна моя близкая подруга — она ясновидящая! — козырнула я.
— А один мой друг — пророк. Он так богат, что каждое его слово воспринимается окружающими как единственно верное. Если он скажет, что небо зеленое, а вода — золотая, все согласятся.
— Ты о Лузгине? — улыбнулась я, довольная оценкой, которую Артем дает своему другу, по совместительству — мужу моей лучшей подруги.
— Да, о ком же еще. Я признаю лишь такое влияние на ход событий.
— А как насчет дара Божьего? — не унималась я.
— Ну, может быть, у женщин это и проходит как дар, — сдержанный смех свидетельствовал о нескрываемой иронии к таланту моей подруги.
— Ты не веришь, — обиделась я. Меня уличили во лжи тогда, когда я была правдива, как никогда. — Я тебя с ней познакомлю. После того как она ответит на все твои вопросы, ты перестанешь быть таким недоверчивым.
— Ты забыла, что я не заглядываю в будущее.
— Хорошо, а здоровье тебя интересует?
— Я здоров как бык. Извини за банальность, — развел руками Нилов.
— Тебе не удастся быть со мной и не познакомиться с Варькой, — пригрозила я ему. — Хотя ты уже видел ее на свадьбе.
— Не видел, — Артем улыбнулся и обнял меня. — Никакой Вари, Маши, Наташи я не видел, а если и видел, то не обратил внимания. Кстати, а какого цвета платье было на невесте?
— Белое.
— Ну, разумеется.
— Ты так невнимателен? — недоверчиво спросила я.
— Куда уж мне было замечать еще кого-то, если я не сводил глаз с тебя, красавица! — откровенно признался Нилов, чем крайне удивил меня. Я-то думала, что он на меня вообще тогда внимания не обратил.
— Странно, — тихо произнесла я, наблюдая, как Артем нежно перебирает мои пальцы на руках. Он внимательно рассматривал их, как будто впервые видел вблизи женскую руку. Собственно, почему я удивляюсь? Такую идеальную руку он, конечно, видел впервые. — Скажи мне, Нилов. Почему я еще на свадьбе не почувствовала твоего интереса ко мне?
— Я тщательно его скрывал.
— Зачем? Мы могли бы уже целую неделю встречаться! — я негодовала. Вместо недели, которая прошла у меня под знаком полной гормональной депрессии, у меня мог быть настоящий секс, настоящий мужчина и отличная перспектива на будущее, в которое он так боится заглядывать! — Ты эгоист. Да, точно. Вот твой первый недостаток, который я обнародовала.