— Так ты не голубок? — стучал Витек битой себе по руке, подозрительно косясь на Мишеньку.
— А можно у вас палочку одолжить? — поинтересовалась Лиза у Вити, отодвинув Боровского в сторону. — Мне здесь нужно зарвавшегося ребенка повоспитывать, — будь Витек такой глупый, как казался окружающим, то мог бы презентовать Лизочке палочку, но вместо этого он лишь хмыкнул и, растопырив руки в стороны, пригласил всех к столу. — Коль среди нас нет этих… самых, можем отужинать домашними копченостями и бахнуть по рюмашке, — приглашение звучало колоритно, а запах в комнате стоял просто божественный, поэтому Лизочка и Ника не стали повторно рвать друг друга, а заключили перемирье, пусть и временное, но хоть какое.
— Я, конечно, сейчас чувствую себя нехорошим человеком, что нарушаю семейную идиллию, — первым заговорил Макс, — но не могу об этом не спросить. Так что ты здесь делаешь, Миша? Ничего не попутал? — перешел Боровский на язык Витька. Сам Витек подозрительно косился на Макса. Миша же в это время рассматривал розовых ангелочков под потолком, которых еще час назад помогал развешивать Нике.
— Мы встречаемся, папочка! — дерзко ответила Ника, бросив куриную кость в общую тарелку, стоявшую по середине стола. Она как раз и предназначалась для этих целей. — Так что прошу любить Мишу и жаловать, — Лизочка даже закашлялась от неожиданности — одно дело подозревать, что здесь намечаются какие-то отношения и совсем другое — знать об этом наверняка.
— Ника! — гаркнул Витек, и Боровский впервые зауважал его. Если быть честным, то во второй раз. Первый случился, когда он накостылял парню Ники, поэтому Макс с нетерпением ждал нового побоища. — Разве тебя не учили, как за столом есть? У нас сейчас гости? — удивил всех, включая Екатерину, Витек. У Кати вообще глаза были на мокром месте — то ли она радовалась за дочку, то ли огорчалась, а может просто боялась не совсем приятного окончания вечера.
— С какого времени, позвольте поинтересоваться? — зверски пилил утку Макс, рискуя вместе с ней разрезать тарелку. — Со вчера? — ирония так и сквозила в голосе Боровского. — Или сегодня до этого додумались? — Максим старался убить Мишу взглядом, но тот продолжал любоваться ангелами, словно сейчас говорили совсем не о нем.
— Если официально, то с сегодняшнего дня, — Вероника чуть подуспокоилась и во всю улыбалась Максу, трогая ножкой под столом Мишу, это она так думала.
— Да хватит меня трогать! Не время сейчас?! — рассердился Витя, сердито взглянув на Катю, а Ника в это время чуть не умерла от ужаса. Оказывается, нога-то была не Мишина. — Простите, у меня Катя просто ненасытная женщина, — объяснился Витек, совершенно не щадя психику окружающих.
— Фу! Ужас какой, — зашикала Ника, а Витя только цыкнул на нее в ответ. — Не при Максе же, — сидела красная как помидор Вероника, но поскольку отчим не обращал на «папу» никакого внимания, она обреченно вздохнула и махнула на Витюшку рукой. — Да не бери в голову. Курица стынет, — напомнила Вероника, когда Витек допер, что обращаются именно к нему.
— И давно тебя, Миша, на девочек потянуло? — Лизочка покрепче хотела сжать руку Макса, но он сидел за столом с противоположной стороны, и сделать это было невозможно физически, не говоря о нежелании мужчины, чтобы его трогали. Судя по виду Боровского, желание у него было одно — затолкать кость в Мишино горло. — Это не совсем прилично. Ты не находишь?
— Неприлично с голой шмонькой салат готовить, — стоило Витьку отозваться, как у остальных вино пошло носом, жаль, что не через уши, так бы у дружной компании был шанс не услышать продолжение. — А что такое? У меня жена любила голой готовить, — все не унимался он. — Не Катерина, — милостиво объяснил Витя, и, по крайней мере, одна пара глаз перестала сверлить женщину неодобрительным взглядом. — Да! Я задолбался тогда кучерявые волосы из еды выковыривать, — почесал голову Витек, — но это, конечно, неважно, — стух он, и Вероника с Катей выдохнули.
— Ника совершеннолетняя, — напомнил Михаил, стоило Витьку достать из кармана сигарету, чтобы выйти перекурить и просто подышать воздухом. — Мы имеем право.
— Моральное? — презрительно хмыкнула Лизочка, словно говорила с обычным недомужиком.
— Что ты сказала?! Моралистка хренова! — Миша так резко вскочил, что стул, на котором он сидел, с грохотом упал на пол. — Кто бы мне читал морали? — словно и не было между бывшими горячего кофе с ароматными круассанами.
— Попрошу успокоиться, — поднялся со своего места Макс, силком оттащив Михаила дальше от Лизочки, — и проявить уважение к моей женщине, — напирал Боровский, — к своей тоже, — скрепя сердцем произнес последние слова Макс. Что поделаешь?