Он покраснел, копаясь в хлебнице.
— Я заплатил ей, чтобы она так сказала.
Он скромный. Это было плюсом. Она ненавидела ту огромную толпу мужчин, в глазах которых читалось: «Хочешь увидеть мои «хаммер»?» Они были почти так же плохи, как мужчины, водившие желтые, как моча, «феррари». Кто, черт возьми, покупает машину за сто пятьдесят тысяч долларов цвета урины?
Они заказали бутылку красного вина и стали изучать меню. Зейди выбрала жареную курицу с горчицей. Картошка фри, прилагавшаяся в качестве гарнира, была такая вкусная, что не имело значения, чем кончится свидание. Хотя теперь оно уже не было столь болезненным. Даг казался вполне симпатичным.
Нэнси перегнулась через стол и шепнула Зейди, пока Даг и Дэррил делали заказ:
— Ну что?
Зейди ожидала этого вопроса.
— Я только что познакомилась с ним. Я пока не могу ответить.
— Но он миляга, правда?
— Вроде того.
Встретив его случайно на улице, она бы даже его не заметила. Но она пришла сюда не за любовью. Она пришла сюда, чтобы доказать свою правоту.
После того как ребята сделали заказ, Дэррил полез в бой.
— Итак, Зейди, Нэнси столь же строга в классе, как и со мной?
SOS. Неужели Дэррил имеет в виду, что Нэнси — нечто вроде его госпожи? Зейди не хотела об этом ничего знать. Нэнси стукнула Дэррила и захихикала.
— Не слушай его. Он просто бесится потому, что я не дала ему самому выбрать ресторан.
Дэррил продолжал свою игру.
— «Хутерз» — очень хорошее место.
Нэнси снова стукнула его с выражением «Ах ты, дурачок!». Он защищался салфеткой, как щитом.
— Итак, Дэррил, чем вы занимаетесь?
Зейди была такая вежливая. На самом деле ей было все равно.
— Я дантист.
Неудивительно, что Нэнси в таком ажиотаже. Дэррил — потенциальный Материал для Мужа. По крайней мере, по мнению Нэнси. Зейди всегда предпочитала стабильной зарплате глаза, в которых отражается душа. Ее мать буквально завыла от горя, когда она сказала ей, что Джек — официант.
— У него два кабинета.
Нэнси светилась от гордости, как будто кабинеты принадлежали ей. Зейди издала приличествующий случаю звук, означавший «Я под впечатлением», и старалась не замечать, что ее кавалер смотрит на нее со странной пристальностью.
— Не могу поверить, что вы одна, — сказал Даг. — Вы, правда, классная.
Ей положено сказать «спасибо»? Прежде чем она решила, Нэнси ответила за нее:
— Она была обручена, но разорвала помолвку.
Вау! Нэнси лакирует ее положение? Уникальный случай.
— Сколько вам лет? — спросил Даг.
— Тридцать один.
Довольно грубый вопрос, но Зейди спустила это ему с рук.
— И все-таки, помолвка там или нет, это достаточный срок, чтобы какой-нибудь парень мог подцепить вас. Вы уверены, что не были пару лет лесбиянкой?
Он засмеялся, как будто это была самая остроумная шутка из всех, когда-либо произнесенных за обеденным столом. Зейди глубоко вздохнула, готовясь ответить тем же. Нэнси положила свою руку на руку Зейди повыше кисти, как бы для того, чтобы сказать: «Полегче, не обращай внимания».
— Ну, Даг, были ночи, когда я выпивала больше коктейлей, чем следовало, но я вполне уверена в том, что ни в коей мере не была лесбиянкой. А как насчет вас? Облизывали чей-нибудь пенис? — Она сделала глоток вина так серьезно, как только возможно.
Даг оцепенел и стал красным, как помидор, чего она и добивалась.
— Гм… нет, хе-хе, я только с девушками.
Дэррил и Нэнси переглянулись через стол.
Взгляд Дэррила говорил: «Зачем ты свела моего брата с этой языкастой сукой?» Взгляд Нэнси говорил: «Успокойся, она прекратит». И она ударила Зейди ногой под столом, чтобы обеспечить правоту своих слов.
Зейди улыбнулась всем:
— Ну, рада, что мы прояснили этот вопрос. Кто-нибудь видел какое-нибудь хорошее кино?
Она не уйдет, пока не получит свою картошку фри, это уж точно.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
— Не может быть.
— Так и сказал. — Зейди сидела на шведской кушетке Грея, с бутылкой светлого «Корз» в руке, и пересказывала события вечера. Она поехала прямо в его дом в Вествуде, как только закончился обед, — ее разрывало от желания сообщить ему подробности сражения. — Он не выглядел счастливым, когда я спросила его, держал ли он когда-нибудь член во рту, но нам удалось закончить обед, ничем друг друга не облив.
— Какой болван! — Грей встал, пошел к холодильнику и вернулся, неся в руке еще две бутылки пива. — Неудивительно, что он все еще холост. — Он протянул ей пиво и сел в кресло Имса.
Зейди нахмурилась:
— То есть в одиноких людях есть какой-то дефект.
— Я говорил о нем, а не об одиноких людях вообще.
— А он думал, что во мне есть какой-то дефект. Вот почему зашел весь этот разговор про лесбиянство.
— У тебя масса недостатков, но они вовсе никакого отношения не имеют к тому, что ты до сих пор не замужем. Ты не замужем, потому что я единственный парень, с кем ты вообще разговариваешь.
Зейди положила ноги на антикварный кофейный столик и задумалась об этом.
— Неправда. Я разговариваю с мистером Джеффрисом, тренером из спортзала.
— Все, кого ты называешь «мистером», не в счет. Мальчик из «Аберкомби» тоже.
— Кстати о нем, знаешь кого-нибудь в Стэнфорде?
Грей минутку подумал.
— Кажется, Карл Джеймсон. Я спрошу его в понедельник. А что? Ему нужно покровительство?
— Ага. Я сказала ему, что поспрашиваю.
— Его родители никого не знают?
— Они хиппи. Они раньше были менеджерами «Грейтфул Дэд».
Грей выглядел обеспокоенным.
— Чем ты занимаешься: едешь за ним до дома и подглядываешь в окна?
— Я не до такой степени помешалась. Я познакомилась с ними на родительском собрании.
— Ну вот, как раз: разве там нет никаких холостых отцов, с которыми ты могла бы сходить на свидание?
— Нет.
Отец Джессики Мартин был почти классный, но возможность ни разу не представилась сама. Что, позвонить ему? «Здравствуйте, мистер Мартин, у Джессики проблемы с Фолкнером, может быть, мы могли бы обсудить это у вас, в горячей ванне? Я принесу мерло».
Зейди залпом допила свое пиво и поставила стакан на кофейный столик. Ей в голову только что пришла мысль.
— Почему, как ты считаешь, Хелен была не замужем, когда ты ее встретил?
Грей кинул бутылку в мусорную корзину и плюхнулся рядом с Зейди на кушетку. Зейди давно подозревала, что кресло Имса на самом деле неудобное.
— Потому что ей было суждено встретить меня. Но что-то подсказывает мне, что у тебя другая теория.
Зейди стянула волосы на макушке и завязала в узел.
— Нет. Я просто подумала, что если Даг был в шоке, когда выяснил, что я не замужем, он бы обкакался, если б услышал, что Хелен свободна.
— Она не свободна.
— Она была свободна, когда познакомилась с тобой.
— У Хелен была куча парней до меня.
— А у меня была куча парней до того, как я познакомилась с Джеком. — Это была неправда. Может быть, несколько, но не куча. — Дело в том, что ни один из парней Хелен ни разу не сделал ей предложение. И у нее не было парня в тот день, когда она познакомилась с тобой.
— К счастью для меня. Иначе я не женился бы через девять дней.
Ей следовало бы знать, что он не способен искушать судьбу. Она откинула голову на спинку кушетки и вздохнула:
— Ты знаешь, что будет в субботу, да?
— Девичник?
— Хотела бы я, чтоб ты туда пошел. Мне было бы весело, — сказала она.
Грей фыркнул.
— Ты в своем уме? А не желаю целый день сидеть в этой чертовой куче девчонок.
— Я тоже. Это нечестно. У меня такое чувство, будто меня наказывают за то, что у меня есть вагина. — Мысль о необходимость охать и ахать, обсуждая подробности свадьбы Хелен, попивая чаек с женщинами, которых она наверняка презирает, была невыносимой. Может, ей повезет и накануне вечером у нее случится пищевое отравление. Она будет чувствовать себя слишком виноватой, если соврет, что больна, но, может быть, ей «случайно» съесть немного тухлой рыбы? Боже! Она, в самом деле, желает себе кишечного расстройства. — А можно, я вместо этого пойду на твой мальчишник? Тогда у меня будет уважительная причина, почему я не явилась на девичник.