С этой картинкой в голове Зейди извинилась и покинула их.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Субботний вечер наступил со всем присущим ему грохотом: били часы Зейди, пищала ее микроволновка, сработала сигнализация машины. Но этот вечер был особенный. Зейди шла на помолвку Грея и Хелен.
Она дважды останавливалась по дороге: один раз — на бульваре Голливуд, чтобы купить картину Стивена Сигала, восемь на десять, в магазине сувениров, а один раз — у «Братьев Аарон», чтобы купить для нее пьютерную [5] рамку. Это был подарок по случаю помолвки. Она была уверена, что Хелен выбросит картину Сигала, как только увидит ее, и, вероятно, вставит в рамку фотографию их путешествия на воздушном шаре, снятую сразу после предложения, но это было ничего. Грей оценит шутку. В первый вечер, когда они познакомились, Зейди и Грей видели Стивена Сигала, собственной персоной, в «Мэлз Дайнер». Он заказал тарелку вафель и запеченный сандвич с сыром с молочным коктейлем. Грей оплатил его счет.
Добравшись до Ньюпорт-Бич, она долго ездила по кругу, пытаясь найти проклятый ресторан.
В обычной ситуации она могла бы так час проездить с Греем. Но не тогда, когда Грей — жених. Нет, сэр, Грей был здесь в десять утра, чтобы помочь «подготовиться». По крайней мере, не надо беспокоиться, что нахлынут воспоминания о вечеринке в честь ее собственной помолвки с Джеком. У них не было такой вечеринки. Им даже в голову не пришло. Разве свадьбы недостаточно? Сколько раз можно собирать людей, чтобы почтить твою любовь?
Когда она, наконец, добралась туда, то уже начинала испытывать раздражение. В буквальном смысле. На ней был новый лифчик, предполагалось, он поможет ей выглядеть эдакой разбитной бабенкой в красном летнем платье, но единственное, что он делал, — это врезался в ее плечи, и сиськи все время выпирали из него. Она остановилась и засунула руку в каждую чашечку, снова приподнимая их, прежде чем войти. Швейцар одарил ее взглядом, выражавшим нечто среднее между желанием и страхом.
Ресторан стоял на воде и окнами выходил на причал, где было полно яхт за миллион долларов. Чайки нагадили на пальму рядом с дверью. Это всегда плохой знак.
Обычный скромный итальянский ресторанчик превратился в извержение светло-розовых роз. Все гости знали, что розовый — любимый цвет Хелен. А розы — ее любимый цветок. А слащавая улыбка — ее любимое выражение лица.
— Зейди! — Хелен протянула к ней руки и обняла так, словно та недавно пропала где-то в море. — Боже, ты выглядишь потрясающе!
Как будто в последний раз, когда Хелен видела Зейди, та выглядела как жареное дерьмо. Что, конечно, было вполне возможно, учитывая ее положение пост-«брошена-у-алтаря» и склонность появляться на публике в штанах от пижамы и майке.
Хелен, разумеется, выглядела впечатляюще. Белокурые волосы длиной по сиськи. Зубы от «Брайт-Смайл». Живот «триста раз в день качаю пресс». Бирюзово-голубые глаза. Маленькое черное платье. Усеянные бриллиантами серьги. Бриллиантовое обручальное кольцо. Вот это да! Грей и впрямь потратил некоторое количество баксов. Оно было огромное. По крайней мере, на пару каратов. Кольцо, подаренное Зейди Джеком, по сравнению с ним было как инфузория-туфелька.
Зейди обняла ее в ответ.
— А ты — самая прекрасная из невест.
Почему этот около свадебный лексикон так богат штампами? Правда, же, кто-то должен ввести в него несколько новых прилагательных. Например, «зловонная» или «заплесневелая».
Грей сидел на другом конце помещения и выглядел щегольски в своем угольно-черном костюме с розовой розой в петлице; он беседовал со всеми родственниками Хелен. На самом деле они были также и родственниками Зейди. Она могла выделить из них только одного человека, с которым была не прочь поговорить, — Дениз. Сестру Хелен. Зейди всегда чувствовала большую симпатию к Дениз, потому что они были одногодки и потому что Дениз отчаянно любила вечеринки. Но это увлечение резко окончилось, когда она забеременела. Сейчас она сидела в отдельной кабинке, работая над тарелкой кальмаров с тревожной скоростью. Именно на свадьбе Дениз познакомились Хелен и Грей. Никто тогда не знал, что Дениз беременна, но теперь это было очень трудно скрыть. У нее был живот размером с «фольксваген-жук».
Зейди присела рядом с ней и окунула кольцо кальмара в соус «маринара».
— Итак. Кто тебя обрюхатил?
— Смешно. — Дениз посмотрела в сторону бара, где ее муж, Джефф, обладатель пивного живота, способного соперничать с животом Дениз, радостно сосал спиртное. — Он может пить «Корону», а я обречена на сельтерскую воду. Лучше ему ждать в родильной палате с бутылкой сангрии в руке, когда я выплесну из себя это.
— Похоже, вы оба безмерно счастливы.
Ну, хорошо, это было немного подло, но на Зейди нашло.
— Я жирная моржиха. В данный момент счастье не стоит на повестке дня. Единственное, что актуально, — это еда и еще раз еда. — Она перешла на палочки моццареллы, как ни странно, обмакивая их в сметану.
— Ну, что ты думаешь о предстоящей свадьбе? — Зейди посмотрела на Грея, как он скользнул за спину Хелен, обвив руками ее талию, улыбаясь их бабушке. — Думаешь, они будут счастливы?
Дениз пожала плечами и продолжала есть.
— Хелен всегда счастлива. А Грей благоговеет перед ней. А что? Думаешь, не сработает?
Зейди продолжала смотреть на них. Как они улыбаются. Обнимаются. Источают любовь каждой порой. Она должна была признать, что они выглядели более чем счастливыми. Грей имел такой блаженный вид, будто у него передозировка. Хелен парила по воздуху. Они идеально смотрелись вместе. Хелен излучала чистоту и свет, в то время как Грей сиял, купаясь в отблесках ее света, дрожа от мысли, что, наконец, нашел женщину, которая, никогда, не сделает ему плохо. Даже, несмотря на свое горькое желчное настроение и на шрапнель с тарелки голодной, как волк, беременной женщины, Зейди не могла не радоваться тому, что Грей так счастлив. Она по-прежнему сможет зависать с ним после того, как они с Хелен поженятся, ведь так? Ведь у Хелен, должно быть, будет куда уходить пару вечеров в неделю. Вечеринки «Тапперуэр»? Книжный клуб? Смотреть дома «Преступно разбитную»?
Бабушка Дэвис высмотрела Зейди и подошла, покачиваясь в облаке шифона персикового цвета.
— Зейди, ты так мило выглядишь.
Бабушка Дэвис была слепа, как и положено в ее возрасте. Ее комплименты звучали сомнительно.
— Дениз, Боже мой, ты прибавила в весе!
Может быть, не такой уж слепой.
— Я уже шесть месяцев как беременна, бабушка.
— Но ты вышла замуж… один, два, — она считала, загибая пальцы, — пять месяцев назад.
Зейди увлекла бабушку в буфет прежде, чем она выслушает Дениз.
— Бабушка, как ты себя чувствуешь?
Бабушка в прошлом году сильно упала и все еще продолжала делать физиотерапию. Она смотрела фильм с Джинджер Роджерс и попыталась подражать ей в своей гостиной. Джинджер в фильме было тридцать. Бабушке — восемьдесят. И она была в тот момент несколько пьяна, надо признать.
— Я в порядке. Ничего серьезного.
— Ты сломала бедро, бабушка. Это серьезно.
— Если б Честер был там, я бы никогда не упала.
— Ну, я уверена, что дедушка Честер был бы там, если б он не… ну, ты знаешь… не умер.
Бабушка Дэвис взяла лицо Зейди в свои руки.
— Видишь, что бывает с одинокими женщинами, Зейди? Вот почему ты должна найти себе мужчину.
Как раз в тот момент, когда Зейди была готова звездануть бабушку Дэвис в челюсть, к ним внезапно подлетел Грей, спасая положение.
— Бабушка, вы только посмотрите на себя! — Он крутанул ее, отчего ее юбка всколыхнулась. — Вы уверены, что пришли сюда не для того, чтоб похитить меня у Хелен?
Бабушка Дэвис визгливо засмеялась, в то время как Грей направлял ее к подносу с мясными закусками, бросив на Зейди взгляд, говоривший: «Я вернусь, как только запихну в эту женщину немного prosciutto [6]».
Ожидая, Зейди увидела, как в дверь входят ее родители. Теперь вечер окончательно «удался». Она безуспешно пыталась избегать их со дня своей «свадьбы». Они хотели всего лишь окутать ее сочувствием, но их собственное разочарование так густо струилось из-под него, что Зейди хотелось плакать каждый раз, когда она смотрела на них. Как будто она каким-то образом подвела их тем, что оказалась девушкой, на которой Джек не захотел жениться.