— Видишь ли, Васенька, мне очень приятно, что ты не превратилась в бесчувственную дамочку с длинным списком капризов, что секс для тебя играет все ту же важную роль… Но нужно помнить о том, что у тебя есть муж. Для счастья в семейной жизни нужно сделать так, чтобы он был для тебя и мужем, и другом, и любовником, и спонсором. Это формула идеального брака. Вот когда я была замужем, я никогда не позволяла себе…
— Зная формулу идеального брака, ты трижды развелась и до сих пор не можешь создать ничего нового, — съязвила Вася. Она сегодня была на себя не похожа. — Твоя теория летит ко всем чертям! Имела я все ее параграфы, если мне так плохо! И тебе тоже плохо, только ты, как всегда, тщательно это скрываешь. Ты спишь с кем попало в надежде, что среди вереницы незнакомых членов хотя бы один станет для тебя постоянным!
Насколько я помню, Лузгина всегда была на стороне Ладуси, в какие бы истории она не втягивала ее и не попадала сама. Это был бессменный адвокат, готовый оправдать любой проступок, простить любую провинность нашей белокурой диве. Но что же означали сегодняшние выпады? Только я хотела защитить Ладу, как неожиданно досталось и мне.
— Что ты смотришь на меня так осуждающе? — Подавшись всем телом вперед, Вася сверлила меня взглядом, полным ненависти. Мне захотелось юркнуть под стол. Такой негатив способен пробить самую крепкую энергетическую защиту. — Строишь из себя деву целомудренную, а по вечерам удовлетворяешь саму себя в своей фиолетовой комнате. О нет, я ошиблась — на стремянке в библиотеке! Это более оригинально. Довела себя до сексуального истощения, до того, что согласилась отдаться в распростертые руки Лады. Она сделает из тебя конфетку, так и знай. Леденец, который будут с удовольствием лизать! Ты готова к этому?
Я не успела ничего понять, потому что в этот момент Вася вдруг замолчала, глотая ртом воздух. С лица ее что-то лилось: это Лада плеснула в нее из своего бокала с минералкой. Не глядя на Васю, она сидела раскрасневшаяся до такой степени, что цвет ее алого трикотажного платья практически совпал с цветом лица. Тишина, повисшая над нашим столиком, показалась мне страшной предвестницей бури. Я зажмурила глаза, представляя, как разъяренная Вася сейчас вцепится в волосы Ладе, а я буду разнимать их. Какой стыд! Что о нас люди подумают?! Пришли три такие милые женщины, а ведут себя, как уличные девки. Я боялась открыть глаза, вслушиваясь в монотонный шум, раздававшийся со всех сторон. Только над нашим столиком зависла зловещая тишина, грозившая разорвать мне барабанные перепонки.
Вдруг я услышала плач. Мгновенно открыв глаза, я увидела, как Вася плачет, закрыв лицо руками. Я хотела утешить ее, но Лада положила мне руку на бедро, слегка похлопав. Кажется, она хотела предостеречь меня от оказания преждевременной помощи. Я поняла: нужно было дать Васе возможность выплеснуть все, что накопилось у нее за время неурядиц в семейной жизни. Пусть лучше это выльется слезами, чем еще одним потоком несправедливых слов, обращенных к нам. Мне было обидно. Думаю, Ладе тоже. Она сидела с кислым лицом, постукивая по столу пальцами с отменным французским маникюром.
— Простите меня, девочки. — С этих слов началось раскаяние Лузгиной.
— Я подумаю, — Лада закинула ногу за ногу, с яростным раздражением глядя на табличку «У нас не курят», которая висела как раз рядом с нашим столиком.
— Уже простила, — тихо сказала я, не глядя на Васю. Я слушала, как она громко сморкается в салфетку, всхлипывает, но видеть этого не хотела.
— Я последняя скотина, если позволила себе так разговаривать с вами.
— У нас не ругаются, — покачивая ногой, заметила Лада. — Не курят, не ругаются, не занимаются самоедством.
— Что мне делать? — Вася смотрела на нас взглядом избитой собаки.
— Ничего, — Лада хлопнула себя по бедрам. — Однако как она умеет из ничего сделать проблему!
— Он считает меня своей собственностью.
— Тебя, а не какую-то другую женщину, — прервала ее Лада. — Что тебя не устраивает? Ты вообще знаешь, сколь важно и уважаемо слово твоего мужа в деловом мире? Один человек говорил мне, что если Лузгин скажет, что небо зеленое, а вода золотая, то все с этим согласятся.
— Какая чушь, — уже менее уверенно произнесла Вася. Она тряхнула головой, словно забыв, что сегодня ее рыжие кудри аккуратно собраны в узел на затылке. — С чего бы это всем становиться дальтониками? Ради его прекрасных глаз?
— Он так богат, Платоновна, что спорить с таким человеком — верх безрассудства! — Лада говорила медленно, четко, словно рассчитывая, что ее реплики записывают.