А потом наступила разлука, неожиданная, как часто случалось на войне. Один звонок по телефону — и девичий взвод сразу собрался. Побросали свои вещевые мешки в кузов машины, погрузили нехитрый скарб и собак — и в путь. Маша даже не смогла попрощаться с Беловым.
Больше они и не виделись во время войны. С Ладожского канала девушек перебросили к Пулкову. Минеры работали там не раз, только раньше они ставили заграждения, расширяли и усиливали миные поля, теперь надо было мины снимать. Начиналась подготовка к большому зимнему наступлению. И девушки работали с радостью, самозабвенно.
Не раз их настигал на минном поле артиллерийский обстрел. Падали снаряды, и от их разрывов срабатывали мины. Девушки шутили:
— Немец на нас работает, меньше надо будет разминировать.
Но раздавался свисток, звучала короткая команда:
— В укрытия, быстро!
Какие уж шутки, когда убойная сила каждого снаряда умножалась взрывами мин на земле.
Однажды во время очередного обстрела Маша Яковлева замешкалась. То ли, увлеченная работой, не услышала команды и свистка, то ли не хотела отрываться от дела. Она только что подобралась к кусту противотанковых мин. И тут разорвался снаряд. Совсем рядом. Ее обожгло взрывом, осколки впились в ноги, перебили левую руку, один попал ей в горло. Девушки подобрали Машу, потерявшую сознание, истекавшую кровью. Положение было слишком серьезным, чтобы можно было оставить ее в санчасти. Наскоро перевязали и повезли в госпиталь.
— Выживет? — спрашивали подруги у врача. — Поправится Машенька?
Врач неуверенно пожимал плечами:
— Очень тяжелые ранения…
Это же сказали Белову, когда он вернулся в часть. Прошло недели две, с тех пор как Машу ранило, а он ничего не знал, только тревожился, что не получает писем. Теперь он пробовал узнать что-нибудь о ней в санчасти, но и там новых сведений не имели — отправили ее в эвакогоспиталь, оттуда, наверное, дальше, может, в тыл.
Так Дмитрий Белов потерял Машу. Он писал в эвакогоспиталь, но не получал ответа. Тогда он стал ждать писем: если она жива, то обязательно напишет. Но она не писала. Потом стал писать Машиной сестре. Может, та что-нибудь знает? Но Машина сестра тоже не отвечала. Не раз ему приходилось слышать горестное:
— Видно, умерла твоя Маша, такие ранения…
Он упрямо мотал головой:
— Не могла она умереть. Я уверен, найдется.
Но Маша не находилась. Никакой весточки не получал от нее Белов. Будь он в Ленинграде, может, отыскал бы способ что-либо узнать. Но вот как-то его вызвали в штаб части.
— Человек вы, сержант, заслуженный, грамотный, — сказали ему. — Командование считает, что вы будете хорошим офицером. Посылаем вас на учебу в Ленинградское инженерное училище. Только оно теперь эвакуировано в Кострому. Получайте командировочное предписание, литер и отправляйтесь.
Из Костромы он продолжал искать Машу, писал ее сестре, писал в часть, писал по каким-то еще адресам. Все было напрасно.
А Маша долго лежала в госпиталях. Врачи залечили ее перебитую руку, ноги, мелкие ранения, ожоги. Они выходили ее, но рана в гортани была слишком тяжелой. Маша выжила, только дышала и говорила она с помощью вставленной в горло серебряной трубки.
Некоторые письма Белова доходили до нее. Она читала их, перечитывала и долго плакала в подушку. Решение ее было неизменным — она не хочет, чтобы он видел ее калекой, чтобы из жалости связал свою судьбу с ней. Пусть лучше думает, что она умерла…
Она выписалась из госпиталя и поступила на завод, с которого ушла в армию в 1942 году. А письма из Костромы все шли, тревожные, умоляющие. Она читала эти письма вместе с сестрой Ниной, вместе плакали. Сестра уговаривала ее:
— Надо кончать эту муку. И он страдает, и ты. Напиши всю правду.
Белов получил от Маши коротенькое письмо уже после войны, в августе 1945 года. Да, она жира, но стала инвалидом, все изменилось, и не надо вспоминать о прежнем. Счастья, которого они ждали, не будет, оно убито на войне.
Однако слишком дорога была она Дмитрию, чтобы он теперь отступился. Белов приехал в Ленинград и нашел ее. Он ничего не хотел слышать: он любит ее, она одна ему нужна, и все это глупости, что она инвалид, даже и не заметно.
Они поженились через год, а еще через два года родился сын Саша. Они жили счастливо, хотя счастье это не было спокойным. Армейская судьба бросала Белова, сперва лейтенанта, потом капитана, потом подполковника, то в Одессу, то в ГДР, то в другие края. Надо было покидать насиженные места и привычную работу, расставаться с близкими и друзьями, но все равно долгие годы они были счастливы.