Так что они отсматривают весь этот материал и от увиденного впадают в панику или в депрессию — в общем, сильно переживают! (Смеется.) Если бы они увидели то же самое в смонтированном виде, они, возможно, были бы просто счастливы, особенно если бы до этого не видели все эти неудачные дубли и вообще все то, что теперь настраивает их на критический лад. И все же они чувствуют себя вправе делать это, поскольку боятся что-нибудь упустить и утратить контроль. Это очень странно.
Во время просмотра отснятых материалов ты просто ищешь те фрагменты, которые работают, — чтобы знать, что движешься в правильном направлении. Но они этого не знают. Ты знаешь, что отснял третий дубль, потому что первый и второй были вообще ни о чем, потому что в них нет того, чего ты добиваешься. Но они-то этого не знают! Они просто видят какую-то ерунду и думают: «Боже, а что, если Дейв это использует?!» И в итоге они уже не в состоянии оценить что-то по-настоящему новое.
И что в Эй-би-си решили по поводу сериала, когда в конце концов увидели монтаж?
Ну, начнем с того, что один человек из студийного начальства сказал, что хочет просмотреть серию перед работой. Тогда она была еще длиннее, и он хотел посмотреть ее с самого-самого утра! После просмотра он сказал, что чуть не заснул стоя, настолько скучной она была. Это было нехорошо и, в общем-то, решило дело. Первая версия была отвергнута практически сразу.
Пытались ли вы спасти жизнь «Малхолланд-драйв» в качестве сериала?
Мы закончили пилотный выпуск тогда же, когда «Простую историю», и мне сказали, что я могу сделать его длинным. А в последний момент говорят, что длительность должна быть ровно восемьдесят восемь минут. Восемьдесят восемь минут из двух часов эфира! Оставшиеся тридцать две минуты будут заняты рекламой, и только восемьдесят восемь — моей пилотной серией!
К тому моменту смонтированный вариант длился два часа пять минут. Я надеялся, что, может быть, уговорю их предоставить мне три часа эфирного времени! (Смеется.) Но это, как оказалось, невозможно. Тогда у меня появилась идея разделить фильм на две части и сделать первую из них пилотной серией, чтобы сохранить правильный темп и атмосферу. Но они на это не согласились, им нужно было просто сократить то, что было, до восьмидесяти восьми минут. Понимаете, что я имею в виду? И я кромсал и чувствовал себя мясником. Мясником, я делал работу мясника, понимаешь? И это было не здорово. Ни фига не здорово! Вот был кошмар!!
А на эту версию монтажа как в Эй-би-си отреагировали?
Не имею ни малейшего представления, что происходило у них в головах. Мне никто не позвонил, никто не поговорил со мной. Они даже не прислали мне открытки со своей фотографией, на которой улыбались бы и махали мне ручками! Зато они звонили другим людям и рассказывали, как им не понравилось. Я узнал, что ничего не получилось, часа за два до того, как улетел в Канны с «Простой историей». Пошел в сортир отлить перед тем, как садиться в машину и ехать в аэропорт, — и на тебе, звонят.
Я просто не понимаю, как люди могут так себя вести. Все, что я знаю, это что мне очень нравилось работать над этим проектом. Потом меня заставили изуродовать то, что получилось, поскольку сроки поджимали и у нас не было времени доводить все до ума. В результате не осталось ни атмосферы, ни ключевых сцен, ни сюжетной линии. К тому же триста копий этой неудачной версии гуляют по всему городу на видеокассетах. И многие посмотрели это, хотя запись на кассете того еще качества; стыд, да и только.
Собрать бы их все и спалить, эти кассеты, и было бы прекрасно — занозу бы из сердца вынули. Это была неудача. До того как ты закончишь работать над чем-то, случается множество неудач, но не таких публичных. Это очень сложный вопрос. Ты должен иметь право ошибиться, правильно отреагировать и исправиться. Ученые проходят через неудачи, прежде чем достигают нужного результата. Ошибки становятся фундаментом успеха.
В общем, я думал, что этот проект сдох, и сердце мое разрывалось, ведь столько любимых идей теперь превратилось в труп. Но, подойдя поближе, можно было расслышать, что больной-то еще дышит. И это было прекрасно. Так что все это не стало для меня по-настоящему сильным разочарованием. На самом деле, когда на телевидении от него отказались, я испытал что-то вроде эйфории, а это всегда хороший знак. Телевидение — это некачественное изображение, плохой звук, перерывы на рекламу и с самого начала одно сплошное беспокойство. Я всегда это знал, особенно после «Твин Пикс». На телевидении считают, что главное — реклама, а не то, что показывают в перерывах между рекламными блоками.