Так почему же вы снова решили работать для телевидения, несмотря на все прошлые неудачные опыты?
Меня самым дурацким образом привлекает идея истории с продолжением. Это так увлекательно — история с продолжением, когда ты не знаешь, куда все это может тебя завести. Открывать новые пути и исследовать их — это захватывающее занятие. Вот почему мне нравится телевидение: можно начать рассказывать историю, не зная, чем она закончится. Словом, делаешь вид, что все будет хорошо, что все руководители телекомпании будут на твоей стороне и все пройдет просто прекрасно, — потому что тебе нравится думать об истории с продолжением. Но когда тебя заставляют свернуть проект, который ты не успел закончить, — это неприятно.
У вас ведь были подобные проблемы с Эй-би-си? Они прервали показ вашего ситкома «В эфире» сразу после третьей серии?
Да. Это была довольно глупая комедия, но некоторые думали, что она и впрямь смешная. Тогда я намек не понял, из-за чего так получилось. А теперь думаю: просто на Эй-би-си меня ненавидят. Теперь до меня дошло.
Кажется, вы не слишком-то расстроены этим.
Нет, потому что все это не имеет никакого значения. Каждому из нас суждено сыграть свою роль, и на Эй-би-си оказали «Малхолланд-драйв» огромную услугу, завернув пилотный выпуск. Моим идеям было просто необходимо пройти некоторый эволюционный путь. Оглядываясь назад, я понимаю, что телеканал сыграл очень важную роль, помог этому проекту стать тем, чем он сам хотел стать с самого начала. Я правда в это верю. Это было очень, очень полезно.
Есть еще одна вещь, которую я никогда никому не говорил. Уж и не знаю, скажу ли вам сейчас. (Дли-и-инная пауза.) Да так, ерунда... (Смеется.) Телевидение и кино — это разные вещи, и, когда у вас в голове появляется мысль о телевидении, что-то происходит. Точно не скажу, коэффициент «несерьезности» немного поднимается. Думаю, дело в этом. Потом, когда проект начинает превращаться в нечто большее, в фильм, — это как если бы ты пек пирог и он получался бы вполне ничего, но вдруг ты узнал бы, что на обед придут гости и этот пирог станет основным блюдом! И тогда начинается: новые ингредиенты! Ты туда и курицу, и овощи, и, прежде чем сам это поймешь, получается нечто совсем другое. Здоровая пища, но при этом и сладкая, и с кучей белков, и вот гости уже сходят с ума и просят рецепт!
Какая часть истории рассказывалась в пилотном выпуске?
Видите ли, Крис, по-моему, это совершенно неправильный подход. Это все равно что спросить: «До какой страницы сценария вы дошли в процессе съемок к первому июля?» Это совершенно не важно, потому что в конце концов к первому декабря все части срослись в единое целое. Пилотный выпуск был просто этапом становления этого целого.
Если бы пилотный выпуск все-таки приняли, вы стали бы работать над сериалом вместе с другими режиссерами, как над «Твин Пикс»?
Мне в конечном счете повезло, когда с сериалом ничего не получилось, в том числе и по этой причине. Невозможно долго работать над историей с продолжением в одиночку. Это было бы прекрасно, но это невозможно. У каждого есть свое видение этой истории, и, как только ты допустишь других людей до участия в творческом процессе, она продолжит свое развитие в другом направлении. Идеи, которые возникают по ходу работы, очень важны, иногда имеют решающее значение. Ты замечаешь какие-то вещи, потому что работаешь над ними. Иначе этого не произошло бы.
Например, у вас есть карандашный набросок, и вы отдаете его кому-нибудь, чтобы он закончил его за вас. Возможно, когда он раскрасит его и покажет вам, вы скажете «да». Но если бы вы проделали ту же работу сами, то по ходу внесли бы сто тысяч изменений, потому что непосредственно держали бы руку на пульсе. И результат был бы лучше.
И как вам удалось вновь прибрать к рукам «Малхолланд-драйв»?
Пьер Эдельман из французской компании «Канал-плюс» зашел сюда, вот в эту самую студию, сел там, где сейчас вы сидите, и — благослови его, Господи! — сказал: «Я могу заполучить кассету с пилотным выпуском «Малхолланд-драйв». Вы ведь разрешите мне взглянуть на это?» И я ответил: «Пьер, вы не хотите это видеть!» — «Но вы все равно хотите закончить эту работу, ведь так?» — спросил он. «Да, но у меня нет никаких идей по поводу того, как это сделать, а то, что на кассете, — оно ужасно!» — ответил я. И тогда он попросил: «Дайте мне просто взглянуть, что там, на этой кассете, я просто должен это узнать». На следующий день он вернулся и сказал: «Мне очень понравилось. Я могу помочь вам превратить это в полнометражный фильм, только скажите». И я сказал: «Ага». Год спустя — потому что множество компаний имели к этому какое-то отношение, — год спустя Пьер получил права.