Линч использует музыку Пендерецкого не только в "Твин Пиксе". Внутренние
Empire включает произведение Пендерецкого "Przebudzenie Jakuba" | "Als Jakob erwachte" ("Сон Якоба" или "Пробуждение Якоба"). Композиция, в основе которой лежит небольшой отрывок из Библии, предшествующий основанию Иаковом поселения Вефиль (Бытие 28, 16-17):
Тогда Иаков пробудился от сна и сказал: "Воистину Господь присутствует в этом месте без моего ведома! И с трепетом сказал: "Как страшно это место. Здесь не что иное, как дом Божий и врата в небо".8
Даже если музыкальный язык "Przebudzenie Jakuba" не столь агрессивен, как у "Ofiarom Hiroszimy", звучность этого оркестрового произведения подчеркивает прежде всего утверждение Иакова "Как страшно это место" ("terri- bilis [. . .] est locus iste"). Соответственно, божественность этого якобы нечестивого места могла открыться ему только во сне. В фильме "Внутренняя империя" отрывки из композиции используются дважды. Первый отрывок начинается, когда Сьюзан Блю (Лора Дерн) получает удар отверткой в живот от Дорис Сайд (Джулия Ормонд). Таким образом, музыка изначально подчеркивает ужас ситуации. Если внимательно следить за музыкой в монтаже и операторской работе фильма, то композиция в основном отражает убывающие силы Блю и ее все более ограниченное восприятие, пока она наконец не опускается на землю среди бездомных на Аллее славы. На этом музыка Пендерецкого заканчивается. Вскоре после этого Блю умирает.
Тогда режиссер Кингсли Стюарт (Джереми Айронс) кричит: "И... и... напечатайте это!". Бездомные поднимаются. Аллея славы, очевидно, была лишь декорацией к фильму "Голубые завтраки", фильму внутри фильма. Никки Грейс (Лора Дерн), которая, вероятно, просто играла в "Голубое завтра", тоже поднимается, задумавшись, словно в трансе. В этот момент снова звучит музыка Пендерецкого. Грейс покидает площадку растерянной и неуверенной. Видимо, она не может понять ситуацию. Для нее, как и для Якоба, суть ситуации уже не вытекает из простой видимости (или того, что есть сон, а что - реальность). Это может, с одной стороны, поддержать киноинтерпретацию Inland Empire (Грейс пробуждается от своей роли и переживает реальность съемочной площадки в замешательстве). С другой стороны, аллюзия на Джейкоба также может решительно отвергнуть такую интерпретацию, поскольку "сон" только что показал истинное положение вещей и, таким образом, превращает декорации фильма всего лишь в переживания Блу на смертном одре.