Поиск первого фильма Дэвида Линча с участием Пендерецкого возвращает нас к "Дикому сердцу". Используемое здесь произведение, "ΚΟΣΜΟΓΟΝΙΑ", представляет собой кан-тату о сотворении космоса, в которой собраны тексты от Бытия до одного, написанного Юрием Гагариным, советским космонавтом. Эта композиция трижды появляется в фильме "Дикие сердцем", первый раз (см. также Davison, 2004a: 187-9 и 2004b: 129) в конце телефонного разговора между Мариэттой Форчун (Дайан Лэдд) и ее любовником, частным детективом Джонни Фаррагутом (Гарри Дин Стэнтон). В этой последовательности становится ясно, как бредовые черты все больше берут верх над характером Фортуны-социопата. Она хотела бы спасти Фаррагута, но решение принести его в жертву по настоянию Марчелло Сантоса (Дж. Э. Фримен) уже принято. По телефону ей удается напустить на себя мужественный вид, но Фаррагут не видит, что она в истерике накрасила все лицо и ладони ярко-красной помадой (и что после телефонного разговора ее рвет прямо в унитаз - все так же под музыку Пендерецкого). Второй отрывок появляется во время убийства Фаррагута, которое показано только в эллиптической форме.9 В третьем появлении повторяется первая ситуация. Пендерецкого слышно, когда Моряк подходит к хижине Пердиты Дуранго (Изабелла Росселлини). В последующем разговоре она притворяется, что ничего не знает о "контракте" на Сейлора (имеется в виду заказное убийство).
Выбранные отрывки из "ΚΟΣΜΟΓΟΝΙΑ" агрессивны и характеризуются кластерами. В таком свете эта музыка с ее непостижимой сетью безжалостной психопатии, от Мариэтты до Сантоса и мистера Рейндера (Уильям Морган Шеппард), может показаться слишком поразительной для понимания. Однако "ΚΟΣΜΟΓΟΝΙΑ" отличается от таких произведений, как "Ofiarom Hiroszimy", тем, что помимо агрессивно звучащих пассажей в ней есть и приятные, поскольку латинское слово "sol" (солнце) музыкально соотносится с "чистым" аккордом. Символично, что отождествление клас- терных пассажей с хаосом, предшествующим сотворению мира, в какой-то мере присуще композиции Пендерецкого, хотя Пендерецкий заявлял, что этот солнечный аккорд будет единственным пассажем в произведении, где текст и музыка "встретятся" (цит. по Thomas 182).
(Очень краткое) заключение
Линч всегда выбирает музыку, которую использует, с большим вниманием. Это относится как к произведениям западного канона, так и к другой музыке. Однако на примере обсуждаемых здесь канонических произведений можно продемонстрировать, насколько Линч учитывает любые контекстуальные знания, которыми может обладать зритель. Тем, кто не знаком с Пендерецким, "Ofiarom Hiroszimy" покажется идеальным акустическим фоном для испытания "Троицы"; те же, кто идентифицирует произведение, поймут отсылку к сбросу бомбы на Хиросиму и характер трезвучия. Те, кто не знаком с "Ложей" Штрауса, тем не менее услышат в прелюдии прекрасную акустическую передачу сумерек, а для тех, кто знаком с "Ложей" в целом и ее текстом, не возникнет смыслового диссонанса с сюжетом фильма. Изначальная проблема, что контекстуальное знание уже существующей музыки может затуманить взгляд зрителя на фильм, всегда развеивается Линчем.
Даже если жизнеспособность категорий диегетического и недиегетического подвергается большому сомнению, следует помнить, что обсуждаемые здесь произведения лишены важнейшего элемента фильмов Линча. В работах Линча всегда есть сцена, и на ней всегда осмысленно исполняется музыка. Вспомните "Дом у дороги" в "Твин Пиксе" или "Клуб Силенсио" в "Малхолланд Драйв". Особенно в фильме "Твин Пикс: Возвращение" Линч практически собирает сумму музыки своих фильмов и музыкантов, с которыми он работал, в выступлениях в "Доме у дороги" (см. особенно Rogers 253f). Однако ни Керубини, ни Пен-дерецкий там не звучат. Разумеется, это не означает обесценивания этой музыки. Как правило, музыка западного канона служит Линчу для того, чтобы обеспечить доступ к более глубокой "мифической" сущности того, что показывают. Штраус, например, является контрпроектом к искушению дьявола на перекрестке, а "Ofiarom Hiroszimy" указывает на радикально космическое понимание мифологии, лежащей в основе "Твин Пикса". В то же время, однако, это раскрывает и традиционно романтическое представление. А именно, что музыка, особенно музыка высокого эстетического качества, может обозначать то, что не может быть обозначено иначе.