Глава 17
Дэвид
— Что, чёрт возьми, произошло? — спросил Серж. Он вышел из кабинета, откидывая седые волосы, которые растрепались на ветру от быстрой ходьбы. — Уже свадьба?
Он глянул на Эйнжел, которая всё ещё была в свадебном платье, хотя теперь его подол был весь забрызган кровью.
— Ходили на примерку. Но там вышла проблема. Засада. В нас стреляли, их было человек шесть, не меньше.
Серж провел рукой по лицу.
— Фак! — выругался он, затем обернулся и громко крикнул через плечо: — Опал!
Пробежав глазами по сторонам, он спросил:
— Ранили кого-то из наших или людей Гектора?
— Нет, — ответил я, не упомянув, что оставил Хорхе в полном одиночестве. Об этом мы поговорим чуть позже, когда я буду уверен, что об Эйнжел позаботились.
Она ухватилась за мою руку, её маленькие ручки, были похожи на крылья бабочки, севшей на льва.
— Как они узнали, что я буду там?
Серж принял сочувствующий вид и по-отечески заботливо произнес:
— Здесь ты в безопасности, Анжелика. Я позвоню твоему папочке и скажу, что ты у нас. Я уверен, что он сейчас же приедет.
Она вздрогнула. Её дрожь отозвалась в моём теле, и меня как будто током прошибло. Мне хотелось убить её «папочку», и в тот момент я уже решил, что будет так. Любой человек, кто когда-то обидел Эйнжел или сделал ей что-то плохое, должен ответить. Он получит сполна, почувствует на себе мою ярость, мой кулак, мой клинок и все насилие мира. Я сделаю с ним всё, что захочу и накажу любым способом, который придет мне в голову.
Из заднего коридора выбежала женщина в униформе горничной и обратилась к Сержу:
— Сэр?
— Да, Опал. Отведите мисс Бланко в комнату наверху и устройте её поудобнее.
— Да, сэр, — ответила она и, не сводя глаз с Эйнжел, поспешила к ней со словами: — О, милая девочка.
Я наклонился, губами почти касаясь макушки Эйнжел, и прошептал:
— Здесь ты можешь доверять людям. Они не причинят тебе вреда.
Она повернулась, чтобы посмотреть на меня, её лицо оказалось слишком близко к моему, особенно учитывая, что Серж был этому свидетелем, но её, казалось, это не волновало.
— А я не могу остаться с тобой?
Я выпрямился и ответил:
— У меня ещё есть дела.
— Дела? — Винс подошел к Сержу сзади, его глаза расширились, когда он рассматривал красавицу в окровавленном свадебном платье рядом со мной.
Я не хотел, чтобы он смотрел на неё. Слишком много мужчин имели возможность свободно разглядывать её, они и так пялились слишком долго. Я шагнул ещё ближе к ней, чтобы загородить её от него и от всех посторонних взглядов.
— Я поймал одного из этих ублюдков. Он истекает кровью в моем багажнике. Если вы не возражаете, я хотел бы отвести его вниз.
Брови Сержа в удивлении поползли вверх, но он только буркнул «ага» и кивнул.
— Пожалуйста, — попросила Эйнжел, все еще не отпуская мою руку.
Я накрыл её руки своей ладонью и понизил голос, хотя чувствовал, что Серж и Винс следят за каждым моим движением, анализируя каждое слово.
— Мне надо сделать несколько плохих вещей плохому человеку. Ты не можешь пойти со мной. Иди наверх, и пусть Опал позаботится о тебе. Я скоро вернусь.
— Ты обещаешь, что вернешься за мной?
Боже, когда она смотрела на меня так — как будто я был её миром, её спасителем, единственным мужчиной, который мог оправдать её ожидания — что-то внутри меня сломалось. Я хотел поцеловать её, успокоить, и, в глубине души, у меня зародилось самое низменное желание — сорвать с неё это платье и показать ей, как много я мечтал о ней в течение этих пяти долгих лет в тюрьме.
— Я всегда буду приходить за тобой, — сказал я.
Она моргнула, словно принимая мое обещание и как будто вкладывая его в своё сердце. Ответила:
— Хорошо. Я буду ждать.
Отпустив мою руку, она выскользнула и направилась к Опал.
— Пойдем, я приготовлю тебе хорошую ванну, — проговорила та, обняла Эйнжел за талию и повела её наверх.
Когда они скрылись из виду, я снова повернулся к Сержу с вопросом:
— Кстати, вещи Руди всё еще там, в подвале?
Серж хладнокровно улыбнулся:
— Всё осталось так, как было при нём, тебе понравится. То помещение использовали, но я не разрешал посторонним менять там что-то, да и трогать его инструменты. Наверное, я надеялся, что он когда-нибудь вернется. Но теперь у меня есть ты.
— Я готов взяться за дело.
— Дэвид, — тихо позвал меня Винс, так мягко назвав моё имя, словно боясь спугнуть, а может и не желая пугать самого себя.
Я встретился с ним взглядом.
— Кажется, она увлеклась, — пробормотал он, засунув руки в карманы. — Тобой. Я просто хочу, чтобы ты чётко понимал, для чего затевалась эта игра и как она должна закончиться. Она должна выйти замуж за Лоренцо.
— Я понял.
Мои губы произнесли эти слова, но сердце говорило совсем другое. Эйнжел была моей. Она была моей в ту ночь под деревом, и ничто не изменило этого факта. И ничто не могло.
— Хорошо, — Винс прочистил горло. — Просто не хочу осложнений в дальнейшем, понимаешь? У нас ещё хватает дел, похожих на это, и делать их все равно придется.
— Она в шоке. Вот и всё, — ответил я. Казалось, я лгал так же легко, как убивал.
— Дай ему поработать, Винс, — Серж указал на охранника у двери. — Отнеси мешок из багажника Дэвида вниз и пристегни его ремнями. Мясник готов творить свою магию.
Охранник выскочил за дверь, и Серж обернулся.
— Пойдем же. Позволь мне проводить тебя в твой рабочий кабинет.
Я последовал за ним, моя кровь уже призывала к наказанию и мести человеку, который думал, что может причинить вред моему Ангелу. Он будет страдать. А я буду радоваться.
* * *
Крики, наконец, стихли. Он продержался дольше, чем я мог бы ожидать. От выстрела в живот он перестал рыпаться, отвечая медленно, со скоростью капель крови, стекающих из уголков рта. Но каждый раз, когда я удалял ноготь, он, казалось, просыпался, орал благим матом, звал на помощь друзей, звал мать — всех, кто мог бы ему помочь. Но никто не мог. Земляные стены темного подвала были сделаны так, что его никто не мог услышать. И каждый раз, когда я разрезал его плоть, мышцы и сухожилия, он, казалось, все больше интересовался разговором со мной, а не со своими воображаемыми спасителями, которые никогда больше не услышат его голоса. Поэтому я продолжал работать, разрушая его физическое тело и прокладывая себе путь к его душе.
Шли часы. На заднем плане тихо играла музыка — Alice in Chains и Nine Inch Nails — но недостаточно громко, чтобы заглушить вопли и просьбы выпустить. Части тел валялись на голом металлическом столе. Он больше не был человеком. Когда пол покраснел от его крови, и ему больше нечего было мне выдать, я милостиво даровал ему быструю смерть.