Попаданец экспертом в области истории не был, но о семнадцатом годе в его прошлом времени начиная с ясельного возраста все были осведомлены. Сейчас уже шестнадцатый, скоро и грохнет.
Не раз уже он думал о будущем. Здесь остаться? В Америку или ещё куда податься? За душой на чёрный день кое-что было. Закамское серебро опять же внезапно по ходу дела в руки свалилось – оно тоже не три копейки стоит. Тут Пугачева клад нарисовался… Его пока не нашли, но определенные перспективы есть. Студент только что-то с аппаратом тянет. То одно ему надо, то другое. Это не подходит, это замены требует. Вчера говорил, что может быть в столицу ехать за одной штуковиной придется. Называл он её, но Ванька забыл название, заспал видно. Бывает такое. Утром встал и не помнишь что-то, а к обеду само в голове всплывет. На кафедре физики в университете у одного профессора нужным можно разжиться. Знает он нашего студента и очень хорошо к нему относится. В былые годы сулил ему светлое будущее, но того живость характера подвела.
Вот и девки Александры в своих комнатах зашевелились.
Глянул на календарь. Понятно. Им сегодня по графику на смотровой пункт идти, в свои желтые медицинские билеты отметочки получать. Клиент попросит сей документ перед совокуплением предъявить, а они ему – пожалуйста, готовы к труду и обороне, совершенно безопасны и специалистом к работе допущены…
Девицы ушли. Дверью хлопнули. Мороза ещё напустили, кикиморы…
Перед обедом вернулись. Веселые. Щеки алеют. Магазины ещё посетили, на ерунду денежки потратили…
Так Ванька целый день и маялся. На душе без видимой причины тяжело было. Вроде всё своим чередом, Федор из Бакулей скоро из госпиталя приедет, от Марии тоже письмо не давно было – с одной из узловых железнодорожных станций она его отправила.
Как темнеть начало, тут и случилось. За окном несколько выстрелов раздалось – Ваньке эти звуки хорошо знакомы. Одновременно часть стекол в окнах со стороны улицы со звоном рассыпались. Крупной дробью кто-то неожиданно с публичным домом поделился. Хорошо, что никого из девиц и сестру не задело. Сам Ванька только вздрогнул сильно – свинцовые шарики мимо его пролетели.
Кто стрелял? За что? Обидели кого? Вроде всё тихо-мирно в последнее время. Привет из прошлых лет, когда чужие бизнесы отжимали и некоторое количество кровушки пролить пришлось? Так сколько лет с той поры минуло. С дури кто выстрелил? Конкуренты появились и Ваньку с сестрицами подвинуть хотят?
Разбитые окна Ванька велел подушками заткнуть. Одну из мадам к стекольщику отправили – зимой без стекол в избе не сильно комфортно.
Полушубок Ванька накинул, лисью шапку на голову, револьвер в карман и к сестрам в два оставшихся дома терпимости бегом двинул. В их стороне тоже что-то бахало. Как они там? Все ли живы? Не поранили ли кого?
Обстреляли и дома Евдокии и Прасковьи. Не случайными выстрелы по фасаду борделя Александры были. Всем прилетело. Никто серьезно не пострадал, но части стекол лишились и Фекле Косолаповой дробина в верхние сто двадцать впилась. Ей она как слону, но крика и визга было – в окружном суде, наверное, слышали…
Работу публичных домов Ванька на сегодня отменил, дыры в окнах подушками и тряпками заткнули. Бабы-дуры в очумении и обалдении находились, трусили как не знаю кто. Сколько лет дома терпимости на Хлыновке работали – никогда такого чуда не было. Начали коллективно вспоминать. Тут раненая Фекла Косолапова и вспомнила – ходили несколько дней назад вокруг их дома какие-то подозрительные людишки, что-то высматривали и вынюхивали. Внутрь не зашли, всё вокруг да около. Внимания тогда она на это не обратила, а сегодня дробина ей мозги прочистила. Девки из других домов тоже после рассказа Феклы вдруг подобное вспоминать начали. Точно, терлись какие-то подозрительные личности. Описать их никто не смог – не помнили и темно уже было.
Одна дурища в истерику ударилась. Убьют тут нас всех, жизни молодой лишат, по кровиночке до суха выпьют…
Побежала узелок свой собирать – уйду я от вас насовсем, ни минуты здесь больше не останусь…
Ванька сестрице кивнул – не держать, скатертью дорожка.
Ушла. Дверь тихонечко прикрыла, а через пять минут вернулась. Ревет, обратно просится…
Ванька снова сестре кивнул – пусть остается.
Пришедшая страхи начала рассказывать про тени, которые вокруг домов терпимости вьются, про огоньки какие-то бродящие в некотором отдалении. За полицией идти все отказались, а Ваньке нельзя – он тут нужен, вдруг ещё что происходить начнет.