Мир болеет.
Глава 18 Незваные гости
А в мире Ваньки Воробьева продолжают болеть.
После того как Ванька Воробьев из своего похода в табачную лавку вернулся, о происходящем в городе от сестер узнал, он сразу стал к возможным неприятностям готовиться. Обещали же неизвестные мужики после посещения спиртового озера на Больше-Хлыновскую вернуться. На большую и чистую любовь их потянуло.
Кроме того, что сестры Иваном были наруганы за несоблюдение режима самоизоляции, он с ними ещё и санпросветработу провёл.
– Разговаривал я сегодня с одним умным человеком. Так вот, сказал он, что вирус, который «немку» вызывает, постоянно меняется. Можно от старого вируса один раз переболеть, а потом, когда уже новый придёт – снова свалиться. – поделился Ванька с сестрами информацией от Иосифа Иосифовича.
Они безмолвно внимали, провинность за собой чувствовали. Даже Мария. Ей тоже это сидение в четырёх стенах хуже горькой редьки надоело и выйти в город очень в последнее время хотелось. Живой же она человек, хоть и в военно-санитарном поезде служила.
– Так что – продолжаем наше домашнее нахождение, при выходе к колодцу не забываем про маску. Их нам девки достаточно нашили. Кстати, как там они? Все ли здоровы? – продолжил Иван свой инструктаж.
Бывшие проститутки, а сейчас работницы за прокорм, оказались со слов сестер здоровы. Сейчас они старую баню на огороде разбирают, бревнышки перепиливают, а скоро и колоть чурки будут.
Ванька сестер похвалил. Работников надо постоянно делом занимать. От безделья у них в головах глупые мысли возникают.
– Когда дрова наколют, пусть из них поленницу в виде стенки вокруг дома делают. Метра на два от стен отступят и складывают. Не высоко, примерно с метр. Нашу старую баню в топливо как превратят, пусть за забор у соседей принимаются. Им на кладбище забор уже не нужен. Как с забором управятся, пусть и их баню разбирают и перепиливают. – распорядился насчёт работниц Ванька.
Далее сестрам было велено патронташи на своих талиях застегнуть, заряженные ружья под рукой держать и Ванькины команды внимательно слушать. Как только незваные гости у дома терпимости появятся, отведенные им позиции занимать и по распоряжению Ивана стрелять. Лучше в полиции оказаться чем на погосте. Да, куда стрелять – Иван уточнит. Скажет – по людям или в воздух.
Сам Иван на второй этаж дома поднялся и у окошечка устроился. Не просто абы у какого, а у того, откуда улицу далеко на обе стороны было видно.
Ближе к вечеру в городе начали постреливать, а как темно стало – это безобразие участилось и усилилось. Пьянка и гулянка ближе к реке и в центре города происходила, а на Хлыновке было пока тихо. Так, отдельные шатающиеся личности мимо дома терпимости время от времени к местам своего проживания проходили. Кто молча брел, а кое-кто и песни пел. К калитке Ивана и сестер никто не сворачивал.
Ночь на Больше-Хлыновской прошла тихо. Бессменным часовым Иван становиться смысла не видел – всем трём сестрам часы бодрствования тоже достались.
Утром брат с сестрами чая напились и снова ко всему были готовы. Понятно, что с ружьями в обнимку не сидели, но в любой момент могли ими воспользоваться. Девкам выходной день дали – пусть в доме сидят и лишний раз ни перед кем не маячат.
Ближе к обеду перед калиткой Ванькиного дома три мужика появились. Было им тепло – даже шапки они где-то потеряли, но в руках у каждого по ведру имелось. Иван их уже минут пять как заметил. Шли они не торопясь, время от времени останавливались, что-то обсуждали размахивая руками. Один всё на Ванькин дом показывал.
– Бабоньки, выходите! Гости долгожданные к вам пришли! – тот, что всё рукой на публичный дом показывал, тишину Больше-Хлыновской нарушил. Пошатывало его немного, но с ног не валился. Голос его, правда, с похмелья похрипывал.
– Мы с подарочками! Не пустые! – второй тоже орать принялся. Ведро приподнял и закрытым ставням на доме его демонстрировать начал. Центр тяжести его переместился, нога на подтаявшем снегу подкатилась и со всего маха он вместе с ведром на спину грохнулся. Содержимое емкости упавшего окатило. Само ведро по Больше-Хлыновской погромыхивая покатилось.
Мужик заматерился. Два его друга от него не отстали.
Во избежание дальнейших потерь оставшиеся ведра со спиртом мужиками были отставлены в сторонку, а один из них калитку трясти начал, пытался её силой открыть. Доски трещали, но запор продолжал выполнять свою функцию.
Надо было это безобразие прекращать.
– Мужики, не видите разве – вон ведь написано, что публичный дом из-за эпидемии закрыт, давно уж не работает. – выйдя из-за угла своего заведения попытался Ванька Воробьев дело миром уладить. Стволом ружья при этом на своё самодельное объявление указал.