В Глазове даже земскую больницу сожгли – из-за неё де люди и болели. Большего мракобесия и придумать было невозможно.
По распоряжению господина полицмейстера в Вятке в спиртовое озеро опять и керосин лили, и дёготь спускали, а народ всё равно из него черпал, черпал, черпал.
Некоторые прямо на льду лежали и разлитый спирт как собаки лакали. Всё им нипочем, хоть и холодновато было. Не месяц май.
Опять же по приказу господина полицмейстера, губернатор то болен, с завода В.А.Шмелевой прямо в речку Хлыновку сто шестьдесят две бочки пива выпустили. Памятуя печальный опыт проруби на льду прорубили, а то бы кроме спиртового озера ещё пивное в Вятке возникло.
В колониальных магазинах города полицейские по приказу губернской власти все бутылки с вином перебили. Владельцы торговых точек волосы на своих головах драли – ущербу то было на многие десятки тысяч рублей. Правда, не довоенных, но всё равно на порядочную сумму.
Ванька Воробьев о всем этом не знал. У него свои проблемы были. С ними бы разобраться.
Довольно быстро, часа так через полтора на Больше-Хлыновской мстители появились. Ну, за того подстеленного Иваном мужика. Сам мужик был и виноват в своем ранении, но у пришедших было совсем другое мнение.
Было их не так чтобы уж и много – человек пятнадцать, но Ваньке и сестрам этого за глаза хватит. Все были изрядно пьяны, сильно злы и жаждали справедливости. Половина имела в руках охотничьи ружья, а остальные были вооружены кто чем. Преобладали дубины, а кое-кто и просто ножиком перед собой помахивал. Демонстрировал, как он ненавистного Ваньку резать на мелкие кусочки будет.
Иван сестрам приказал, как толпа к забору подойдет, стрелять по тем, кто с ружьями. Издали не палить – всё равно не попадут. Распределил зоны ответственности, чтобы по одному и тому же мужику с ружьем все четверо враз не вдарили. Из окон сестрицам не велено было высовываться, а бить из глубины комнаты через распахнутые оконные створки – всё равно пришедшие будут у них как на ладошке.
Пьяная гомонящая компания приблизилась к дому терпимости, у запертой калитки сгрудилась. Орать начали – типа, выходи, подлый трус…
Ванька то калитку отремонтировал, штакетины обратно к прожилинам прибил. Перед забором ещё несколько капканов в снегу замаскировал. Разжился он ими в соседнем пустовавшем доме.
По сигналу Ивана враз четыре ствола картечью и вдарили. Через секунду это ещё раз повторилось. На первые моменты отражения штурма Ванька сестрам велел двустволки использовать, а кроме этого у каждой ещё по паре одностволок было да плюс обрезы. От бригады Федора из Бакулей много огнестрельного оружия осталось. Вот и пригодилось оно Воробьевым на второй день распития спиртового озера.
Пока сестрицы из приготовленных ружей ещё по паре раз шмальнули Ванька перезарядился. Ему уж больше стрелять не потребовалось. Хоть от сестер больше шума было чем урона, но штурмующим публичный дом и этого хватило. Несколько нападавших уже бежали подальше от такого гостеприимства по улице, а большая половина, кто лежал, кто сидел на утоптанной площадке перед калиткой.
Кто-то что-то из них, наверное, и говорил или кричал, но Ванька и сестры почти ничего не слышали – несколько их слух после стрельбы из глубины комнат снизился.
Отбежавшие от дома терпимости постояли немного в сторонке, а потом несмело один из них обратно к калиточке и двинулся. Руками над головой махал и орал что-то. Ванька разобрал наконец, что просил он больше не стрелять. Сейчас они своих раненых заберут и уйдут. Кричал махавший руками, что всё они поняли и больше сюда дорогу забудут.
Не сильно Иван ему верил, но пострадавших забрать разрешил. Только оружие пусть у калитки оставят, а то у Воробьевых на всех свинца хватит…
Сарапульские пожарные.
Глава 20 «Дикий» поезд
Вот на таких поездах с фронта домой солдаты ехали…
На перрон Петербургского вокзала Вятки попыхивая парами не спешно вкатывался поезд. По нынешним временам событие не частое – из-за «немки» регулярное пассажирское сообщение в империи было приостановлено. Так, иногда пройдет состав с военными грузами и опять рельсы снежком заметает…
Этот же поезд служащие железнодорожного ведомства с полным основанием могли классифицировать как «дикий». Встречались такие сейчас на просторах России.
На фронте порядка не было и время от времени даже доходило до такого, что солдаты какого-либо полка или пешей дружины захватывали в своё пользование железнодорожный состав, бросали позиции и дружным коллективом отправлялись по чугунке домой.