Демонстранты полицию с Литейного моста просто смели и вышли на левый берег Невы. С той и другой стороны были жертвы, как же без этого. Народу это только ещё большей злости прибавило, а полицейские, честно говоря, растерялись. Раньше они себя графьями супротив фабричных считали, но сейчас другое время для них началось. Побежали оставшиеся в живых, не все правда, прятаться по укромным местам…
Через Троицкий мост уже колонны демонстрантов прорвались, через Тучков мост на Васильевский остров вышли рабочие с Выборгской и Петроградской стороны. Студенты и курсистки в их рядах появились.
Балк телефон у генерала Хабалова оборвал – полиция мол не справляется, а солдаты где? Вчера то вечером вроде решили, что военные в столице порядок наводить будут. Утро уже прошло, день на дворе, а штыки что-то на улицах города не посверкивают.
Командующий Петроградским военным округом рыкнул на нерасторопных и двинулись люди в шинелях из Гренадерского, Кексгольмского, Московского, Финляндского полков к центру города. Хотели штыков – получите.
Основные городские магистрами солдаты в момент перекрыли, охрана правительственных зданий была усилена. Почтамт, телеграф, мосты и прочие важные объекты тоже не были забыты. План действий на подобные ситуации давно уже в сейфе лежал, сегодня его и реализовали.
Простой народ же митинговать продолжал, по домам только единицы разошлись. Тут ещё и казаки отказались разогнать демонстрантов на Знаменской площади. Хабалов от кого-кого, но от них такого не ожидал.
Это ему ещё не доложили, что некоторые казаки и солдаты начали к недовольным своей жизнью рабочим и прочим жителям столицы примыкать, боеспособность их усиливать.
Федор и Ванька вторые сутки из бани Воробьевых не выходят, всё никак не напарятся, а столица тревожную ночь пережив никак не успокаивается. Местами постреливают уже, а десятки вдов чинов полиции своих кормильцев оплакивают.
Военно-полицейские заставы выставлены у Большого Охтинского, Литейного, Троицкого, Николаевского мостов. Это уже не вчерашние жиденькие полицейские цепочки, тут уже на броневике сразу не проедешь.
Патрули строго следят за Смольнинской, Воскресенской, Дворцовой и Адмиралтейской набережными. Сурово гвардейцы по сторонам посматривают – с такими не забалуешь…
Через мосты не пускают – по льду через Неву народ в центр города пробирается, хотя ледок то уж местами хлипковат, весна на дворе.
Не даром трамвай по льду Невы только до 21 марта ходит, а там уже и закрывают его движение. Сейчас же начало апреля уже, правда, в этом году лёд на реке что-то ещё крепко стоит. Как будто помочь бастующим он подрядился. Это всё шутка, конечно, – в какие-то годы Нева бывает льдом пару месяцев покрыта, а в иные – все шесть.
Митингующие и протестующие на Невский пробиться пытаются. Неизвестно откуда у них транспаранты появляются, будто заранее заготовлены. Да много сколько! Про хлеб на них написано, про мир и свободу. Что-то ещё про республику, конституцию, смену правительства… Хоть про усопшего императора и его семью не намалевали. Не все его любили, но про умерших стараются плохо в России не говорить.
Народ сегодня настроен агрессивно. В полицию и солдат летят бутылки, камни, а иногда и гранаты. Постреливают тоже частенько, в основном из револьверов и пистолетов.
Солдатам приказ отдан – стрелять только над головами протестующих. Такие залпы у митингующих только смех вызывают и выкрики весьма обидные в сторону пытающихся поддерживать порядок.
Кое-где уже и баррикады стали возводить. Не военные, а рабочие, студенты и другие, к ним примкнувшие…
Петроград. У Таврического дворца.
Глава 42 Во как получилось…
Петроград. Баррикады на улицах.
Намылись и напарились Ванька Воробьев с Федором в бане до скрипа. Ни одного вредного микроба у них на коже не осталось, в теле чувствовалась необычайная лёгкость и невероятное просветление в мозгах.
Федор в свои Бакули засобирался – надо ему было и родным показаться после долгой разлуки. Устроить своё явление землякам и знакомцам. Иван и сестры ему в дорогу даже не узелок, а целый мешок собрали – нельзя с пустыми руками в деревне показаться. Не поймут.