Выбрать главу

– Во как. А, чего – не очень? – задал вопрос Иван. Снова из своей кружки отхлебнул. Не ахти пивко, водянисто…

– Не сознательные вятские крестьяне. Армию кормить надо? Надо. Рабочих и прочее городское население? Надо. Они же хлебушек не желают закупщикам по установленным ценам продавать. Выше же дать цену Петроград не разрешает. Смеются только над закупщиками, а сейчас начали даже нападать и избивать их. В некоторых уездах уже и убили многих. За прошлый месяц у нас сто сорок человек убито и ранено из закупочных комиссий и продовольственного комитета. – путано начал рассказывать Лев Михайлович. Сердит стал. Кружку, немного не допитую в сторону отставил. Руками машет. Чуть Федора по носу не задел. Тот от греха в сторону отодвинулся.

– Ну дела… – Ванька протянул. Вид сделал, что удивился.

– Это что. Совсем плохи дела стали, когда приказ пришёл так, без денег, зерно у крестьян забирать. Взамен только бумагу выписывать, что такая то семья столько-то пудов в закрома РВР сдала. С вилами и топорами начали кидаться, а где и стреляют сразу. Мешочники ещё сейчас в большом количестве появились. Едут из городов, даже из столицы и у крестьян хлеб скупают. Дают гораздо больше, чем раньше нам разрешено было платить. Деревенские им хлебушек и с удовольствием продают. Их вольная то цена нашей бывшей в два – три раза выше. С начала июня в губернии ни одного фунта хлеба не заготовлено. Нет, кое-где собрали, но крестьяне по дороге всё назад отбили. В Малмыжском уезде собранное зерно даже в вагон уже погрузили для отправки в Вятку, но мешочники налетели, охрану побили, а когда на станцию проходящий поезд пришел, то этот вагон к нему прицепили и увезли в нужном им направлении. Одного охранника, вон такого как вы, даже при этом и убили. – Лев Михайлович отставленную кружку обратно к себе притянул, вздохнул тяжело и допил одним махом.

– Чудеса… – только и сказал Федор.

– На местах весь закупочный аппарат разбежался – боятся. В заготовке хлеба наступила полная анархия. Крестьяне и мешочники нас победили. В Вятских Полянах дружину даже хотели организовать для борьбы с мешочниками, но умные головы из губернского комитета эту инициативу запретили. Под Малмыжем и в Елабужском уезде совсем не давно опять наши отряды побили. Во многом они сами виноваты. Не сколько хлеб они собирали, сколько безобразничали. Рядом с убитыми бумаги от сходов даже нашли. Прописано там как они грабили, баб насильничали и даже несколько человек убили. Вот и восстали те уезды. Теперь усмирять их будут. – Лев Михайлович прервался и как бы невзначай Ванькину кружку взял и пить из нее принялся. Иван давно к ней уже не прикасался – пусть лягухи такую гадость пьют.

Ванька как бы этого не заметил, а пустую емкость от Льва Михайловича перед собой разместил. Вот и добрались они до интересного места. Узнает он с Федором сейчас про карательную экспедицию против отрядов неблагодарного студента…

Поиски съедобного.

Глава 48 Про местных и скоро прибывающих

Вятская жница.

Поправил Лев Михайлович здоровье и разговорился. Попробуй теперь его останови…

Речь его стала более связной, правда, с места на место он ещё перескакивал, иногда повторялся.

– Как, Ваня, говорил я уже – крестьяне в губернии не сознательные. Не хотят город и армию кормить. Заготовщики хлеба из наших, вятских – тоже оторви и брось. Про Малмыж и Елабугу я уже рассказывал, но не только там чудес они натворили. В других то местах было не лучше. Ещё в мае направили мы из продовольственного комитета в Котельнический уезд почти пять десятков заготовителей. Ну, несколько младших продовольственных комиссаров и их охрану. Уже тогда без солдат было не сладить в заготовках. Прибыли они туда и стали выкаблучиваться. Мы де представители новой власти, дать нам подать суточные в размере десяти рублей в день. Помнишь, тогда ещё деньги что-то стоили. Тогда десятка и сейчас – большая разница. – Лев Михайлович замолк и на пустую пивную кружку уставился. Ему, как и всякому россиянину, если хорошо стало, то хочется, чтобы было непременно ещё лучше.

Ванька Федору движениями головы распорядился ещё пива взять. Тот упрашивать себя не заставил и очень быстро перед Львом Михайловичем полная кружка вновь очутилась.

Служащий губернского продовольственного комитета отпил чуток и продолжил.

– Ладно суточные. Потребовали они у местного уездного комиссара ещё и выдать каждому документ, который разрешает им проводить как у жителей самого Котельнича, так и в уезде обыски. Будем де зерно искать. Что – то там выписал им уездный комиссар, а они и начни реквизиции проводить. Благо бы в закрома республики, нет – в свой карман. Что найдут хорошего, так тут же продают и пропивают. Делать то им нечего, тогда зерно ещё пытались покупать, а им его никто не продает. Всё до последней порошинки мешочникам уходит. Еле сплавили этот отряд местные власти обратно в Вятку. Бумагу ещё вдогонку прислали. Эти де, от вас приехавшие, дискредитируют своими поступками новую власть, разлагающе действуют на местное население и аппарат управления уезда. В первых числах июня, вот совсем на днях, туда новую группу командировали. Они ещё хуже покуролесили. Обвинили тамошнее руководство в сговоре с крестьянами, что хлеб прячут, и хотели их всех арестовать. Получили отпор – их самих разоружили и в местную тюрьму посадили… – Лев Михайлович опять прервался и кружка стала наполовину полной.