Иностранные машины у Якубовского производили конфеты, пряники, мармелад… Только торты и пирожные делали вручную. Занимались этим специально обученные женщины.
Ванька купил в кондитерской сестрам слойки. Они были настолько пышными, что если взять её двумя пальцами и сжать их, то пальцы почти сходились. Здесь же были приобретены шоколадные конфеты с разными начинками и марципановые конфеты. Кексы и коврижки тоже не были забыты.
В кондитерскую Франжоли на углу Московской и Царевской ехать не было смысла. Это бы сестры съели. Хотя конфеты от Франжоли славились далеко за пределами Вятской губернии. Ванька ими сестер в следующий раз угостит. Праздник у них не последний.
Сестры от такой Ванькиной заботы аж прослезились. Прасковья сказала, что теперь он им вместо батюшки родного будет — оберегать, лелеять и на путь правильный наставлять.
За слойками и коврижками Ванька с сестрами ещё и производственное совещание провел. Велел им в особые книжечки записывать — какая девка сколько клиентов обслужила и сколько денег для семьи Воробьевых заработала. Причем, записи такие сестрам было наказано делать ежедневно. Тех работниц, что мало прибыли приносят менять они будут на более производительных.
Ещё сестрам было поручено организовать социологический опрос посетителей. Узнавать у них, понравилось им обслуживание или нет. Если понравилось, то что. Ежели нет — опять же, пусть укажут причину. Передовой опыт распространять среди персонала, об источниках возникновения неудовлетворенности тоже не молчать. Учить работниц на чужих ошибках. Тех девок, что косячат — к Федору на воспитание на первый раз, а потом на улицу выставлять без выходного пособия — пусть идут на все четыре стороны.
Старательных же работниц подмечать и хвалить в присутствии всего коллектива. По итогам месяца премировать. Как и чем — это сами сестры пусть придумают, они душу женскую лучше Ваньки понимают.
Будет кнут, будет и пряник — всем, по справедливости. Сестры Ванькиной мудрости не успевали удивляться — откуда у него что и берется…
Глава 29. Ванька выбирает и мечтает
Вятка. Государственный банк.
После проведения делового совещания с сестрами Ванька решил всё же подсчет выручки за прошедшую ночь закончить. Монеты в его комнате так на столе и лежали. Никто их не тронул.
Прежде всего их Ванька на стопочки-столбики разложил. Рублевые монеты в одну, полтинники — во вторую, кругляшки достоинством в двадцать пять копеек — в третью. Последняя совсем не велика получилась.
Вскоре на столе ещё три стопочки из серебряных монеток стояли — двадцати копеечников, пятиалтынных и гривенников. Ни одного беленького пятачка посетители за услуги девок не заплатили. Зато медных пятаков было не менее десятка, а также ещё какое-то количество трёхкопеечников, двушек и монеток достоинством в копейку. Кто-то как в насмешку несколько медяшек достоинством в пол и четверть копейки в кассу публичного дома внес. Копил мелочь, наверное, какой-то малообеспеченный человечек для посещения публичного дома? По грошику на реализацию своей заветной мечты откладывал?
Докапываться до истины в этом вопросе Ваньке было некогда — скоро опять двери их домов терпимости пора распахивать.
Пересчитывая рубли попаданец автоматически определял их нумизматическую ценность. В его прежнем времени в денежном обращении России одна бумага по рукам ходила, а здесь — наряду с ней и золото, и серебро, и медные монеты население использовало. Приятно было тот же рубль в руки взять — солидная красивая монета двадцати грамм весом из серебра девятисотой пробы. Чеканный профиль императора глаз радовал. С части рублевых монет на Ваньку глядел Александр Александрович, а с большинства — нынешний император Николай Александрович. Рубли последнего попадались разные — и нашего, и Парижского, и Брюссельского монетного двора. У парижских рублей на гурте одна звездочка была, а у брюссельских — сразу две. Все рубли в основном первых лет правления. Ни одного рубля из нулевых годов двадцатого века Ваньке в руки сейчас не попало.
Памятных монет тоже не было. Даже рубли на коронацию Александра и Николая никто в обмен на услуги девок не принёс. Не говоря уж про Бородино, коня, дворик, колонну…