Завалился, широтой души всех начал удивлять — шампанским угощать, конфетами девок осыпать, а те визжат и на бумажник его поглядывают. Плотненько так набит сей предмет у заезжего купца, да не рублями и трёшками.
В игру, как бы против воли, купчина был втянут. Проиграл сотню, другую… Ставки начал повышать, нервничает, ругается, отыграться желает. Я де вас, запечных тараканов, сейчас всех тут обыграю, по миру пущу, а сам всё больше проигрывает — пьян изрядно и карты у него из руки сыплются.
Ставки уже совсем серьёзные стали. Бабы-содержательницы раззадорились, как липку лопуха столичного обдирают. На столе денег видимо-невидимо, весь уже почти бумажник у купчины опростался. Остальное на кон он бросил, а бабам ответить на такую сумму и нечем, а карта у них ой хороша. Тут они свои дома и поставили, чай уже не в первый раз такое делают. Очень уж им разбогатеть враз захотелось.
Тут фортуна своими юбками взмахнула, и чужак выиграл. Не везло, а тут раз и в дамках. Вскочил, в пляс пустился, баб-содержательниц целует, а тем уже не до веселья — дома их вместе с девками и всем содержимым к купчине перешли. Он теперь тут хозяин.
Игра после этого как-то сама собой заглохла — играть стало не на что. Все деньги в одном кармане теперь лежат. Бабы было взбрыкнули, возражать пытались, да кто их слушать то теперь будет — все видели, что гость честно играл. Он опять всех шампанским угощать начал — надо де выигрыш отметить.
Бабы-содержательницы матерно высказавшись ушли. Перед уходом сильно грозились завтра с купчиной разобраться, кровушку ему пустить…
Гости борделя и девки этой ночью ко сну в большой тревоге свои кроватки расправляли — что-то завтра будет, про баб то этих много чего говорили нехорошего…
Глава 63. Мамаево побоище
Котельнич.
Ночью рядом с Котельничем Илья Пророк на своих шести жеребцах проезжал — на небе в отдалении сначала всполохи появились, потом уж на настоящие молнии любоваться можно стало. Гремело сильно, дождь поливал как в тропиках, а Федор всё это проспал. Умаялся он за день, да и выпитое сказалось…
Чуть рассвело как у дома терпимости бабы-содержательницы появились с группой поддержки. Кого-то из родственников подтянули, да из постоянной клиентуры. Кричать под окнами начали — выходите де подлый трус на честный бой…
Федор на крыльце зевая возник, глаза протирает, потягивается…
Это пришедших ещё больше раззадорило — издевается над ними купчина, как серьезную силушку не рассматривает местное народонаселение. Кто-то из мужиков уже забор начал разбирать на оружие возмездия. Сейчас вломят они заезжему картежнику… Справедливость восстановят и публичные дома взад возвратят.
Тут на сцене ещё одна фигура возникла. Татарской национальности. Скалится молча. Ни звука не произносит, по умытой дождем улице как призрак скользит словно ниндзя заморская. В руках оглобля.
Как лопасть ещё тут не виданного вертолёта оружие Ахмедки в пришедших врезалось. Некоторым сразу мало не показалось — наземь грянулись завывая. Не одна косточка свою целостность сразу утратила. Не разбирал Ахмедка где баба, а где мужик — всех оглоблей охаживал.
Крепка оглобля, но за угол избы Ахмедка ей задел — она и треснула, какое-то время ещё служила, а потом и переломилась о чью-то чугунную голову. Как звали сего уникума — история умалчивает, а зря — в кунсткамере его выставлять с такой головой было можно…
Местные, бежать и прятаться уж было собравшиеся, после этого приободрились, опять в наступление пошли — замелькали в воздухе штакетины и прочее дреколье. Ахмедка чуть попятился, но тут Федор с тыла по супостатам ударил.
Свои бронзовые кастеты английского производства на руки умостил, крепко-накрепко кулаки сжал, крикнул то ли по-русски что, то ли на каком-то иноземном матерно и заработали поршни.
Казалось, что уж победа Федора и Ахмедки близка, но тут к местным помощь подоспела. Кто-то успел крикнуть, что наших бьют — вот из дверей публичного дома и ещё несколько индивидов того и другого пола на подмогу к бывшим содержательницам подоспело. Девки, что к данному борделю были приписаны, и их сегодняшняя ночная клиентура в битву включились.
Им бы нового хозяина поддержать, а они за старых по привычке вступились. Причем не голыми руками. Табуретка с головой Федора повстречалась и зашатался боец, его то головушка нормальное строение имела, не из металла была отлита.
Устоял Федор, движением плеч сбросил с себя уже вцепившихся в него двух местных жриц любви, потом подбежавшему мужику ногой по органу, всю ночь трудившемуся, ботинком влепил. Как футболист матерый ударил и не промахнулся. Это тоже уметь надо. У игроков футбольных команд объект удара ногами всё же побольше будет…