Мужик, которому меж ног попало, только рот широко разинул и не успевшими вылететь звуками захлебнулся. Потом как-то куколкой тряпичной зажимая причинное место руками и чуть согнувшись на землю опустился. Из глаз его слёзки текли, дышать плохо получалось, в мозгах мыслишка билась — отбегался по девкам напрочь…
Несколькими прямыми ударами Федор восстановил шаткое равновесие. Одновременно принял решение местный персонал публичного дома в разряд потерявших работу перевести. Не лояльно они как-то к новому хозяину себя вели, не проявляли к Федору должного почтения.
Ахмедка тоже поднажал. Тюремная школа сказалась. Там только слабину дай — заклюют. Лишь всегда на себя надейся, через боль переступай, слезы и сопли пускай и дальше бейся. С ног сбили — вставай…
Не устояли котельнические. Кто в прямом смысле слова на земле валялся, кто спину Федору и Ахмедке показал…
Ванькиным посланцам тоже сильно досталось. Как поле брани от врага очистилось, постояли они ещё немного, а потом в публичный дом прихрамывая удались.
Перевести дух немного надо было. Чуть-чуть в себя прийти. Позавтракать тоже бы не мешало. Что у того, что у другого с утра через пищевод в желудок даже кусочка хлебушка не попало. Не говоря уже о пирожках и шанежках. Федору ещё бы опохмелится не мешало, хотя… Проанализировал Федор своё состояние — как огурец. Вот оно как — физические упражнения и удары табуретом по голове не хуже огуречного рассола и ста грамм хлебного вина будут.
Покряхтывая мужики за стол присели. Поглядывая в окно остограммились. Полчища вражеские пока на горизонте не видны. Ещё по столько же приняли. Вчерашним холодным вареным мясом закусили. Жить стало лучше, жить стало веселее…
Тут кто-то за дверью зашебуршал, но почти сразу затихло. Федор и Ахмедка напряглись немного, но прошло пять минут, десять, полчаса — всё было без перемен…
Ещё по чуть-чуть приняли. Снова мясом закусывать стали.
В этот момент кто-то в окно так боязливо, робко постучал. Ахмедка подошел, створку отворил.
Мужик стоит. С ноги на ногу переминается. Не знакомый. Среди сегодняшних утренних супротивников замечен не был.
— Чо надо? — Ахмедка снизошел до убогого.
— За оглоблю бы денежки… — не очень уверенно начал под окном стоявший.
— Держи. — Ахмедка бросил мужику полтинник. Хватит, не хватит — кто знает. Он раньше никогда оглобли не покупал.
Мужик исчез. Как его и не было.
Федор и Ахмедка остались ждать развития событий.
Глава 64. Уржум
Уездный город Уржум. Полицейское управление.
Просидели так Федор и Ахмедка до самого вечера. Никто их больше не побеспокоил. Не решились повторно местные содержательницы на штурм дома терпимости идти.
На следующий день тоже всё тихо было. Так и перешли публичные дома в данном уездном центре под руку Ваньки.
На очереди у него был Уржум. Публичный дом там был один, но лакомый. Располагался он в двухэтажном доме купца Якова Тимофеева Гордеева на окраине города за вторым мостом по правую сторону Малмыжского тракта. Содержала данное заведение крестьянка Нолинского уезда Большеситминской волости починка Шипелухи Акилина Зотова Горошникова. Дом у купца она давно уже выкупила на прибыли от своего бизнеса, но мало кто об этом знал. Сам Гордеев тоже об этом помалкивал.
Предложение Ваньки в его корпорацию добровольно влиться она отвергла, к карточной игре склонности данная дама не имела, темного прошлого за ней тоже не числилось.
Надо было что-то новенькое придумывать — уже опробованные подходы расширения промысла в Уржуме не годились. Должно же быть у Акилины слабое место.
Нашлось. Дальнозорка была крестьянка Горошникова, а очки носить стеснялась. Не гимназистка или курсистка она какая-нибудь стеклышки на носу иметь. Баба она со всех сторон здоровая, изъянов в ней не имеется, а то, что слепая она курица, это был большой её секрет. На этом и решили сыграть.
Вятская губерния — лесное море. Соответственно, жилища свои вятчате тоже чаще из дерева строят. Время от времени, что в городах, что в деревнях или селах пожары случаются. Выгорают целые улицы, а иногда и от уездных центров одни угольки остаются.
Страхование движимого и недвижимого имущества в Российской империи в начале двадцатого века было довольно хорошо развито. Наиболее часто россияне страховались от огня и стихийных бедствий. Жители Уржума исключение не составляли.