На этом Максим сбился и засобирался, как будто не мог более находиться в этом помещении. Он открыл и закрыл сумку, положил в карман телефон, несколько раз покрутил обручальное кольцо на пальце, и даже вспотел, и, кажется, только в дверях понял, что спешит покинуть собственный кабинет, оставляя Птичку и Зайку наедине с сейфом, с картотекой и несколькими открытыми документами на большом мониторе компьютера.
Птичке была знакома эта неловкость. Вволю насладившись моментом и в очередной раз позавидовав про себя Зайке, она поднялась и потянула за собой подругу. Они прошли мимо потупившегося, как школьник, взрослого мужчины. «Всё получится, – понимала Птичка, – всё точно получится».
И всё получилось. Труднее всего оказалось найти достойный объект по вкусу Зайки. Максим уже подумывал о том, чтобы подключить к делу зайкину маму, чтобы та, наступив на больное место дочери, подстегнула ту к действиям. Список возможностей был немаленький:
– ты ничего не читаешь (уже отмечено);
– ты не способна понравиться умным мужчинам;
– папа всегда говорил, что из тебя ничего не выйдет, ты слишком поверхностная;
– когда ты уже закончишь университет?
– так кем ты будешь после окончания учебы? А если точнее?
– почему ты не пускаешь меня в ванную? Тебе есть что скрывать?
– это ведь временная работа, завтра ты начнёшь искать что-то посерьёзней?
– ты точно не болела венерическими заболеваниями? Я назначила очередь к доктору М., и мы идём к нему через час, нет, обед с бабушкой отменился;
– пришли мне прядь волос, соскучилась, хочу посмотреть, какой у тебя цвет;
– в твоих волосах наркотики всех видов!
Но обошлось без мамы и лишних травм. Зайка улучшала спортивную форму, читала и тут же забывала новые книжки у бассейна и всё больше нравилась одному утонченному отпрыску аристократов со сложной фамилией, кажется, так же называется один известный музей в Северной Америке.
Максим следил за движениями Алекса и потирал руки в предвкушении процентов от миллионной тяжбы. Птичка тоже не дремала и готовила письмо с просьбой о небольшом, но приятном вознаграждении за поддержку и планирование операции.
Интересно ли вам, как выглядел Алекс? Между пятьюдесятью и шестьюдесятью годами, невысокий, очень крепкий мужчина с сильным характером и богатой фантазией. Вдовец. Не красивый, не сильный физически, хотя внешне производил впечатление человека жилистого и натруженного, того, кому, казалось бы, и делать нечего в спортивном зале, разве что чинить тренажёры. Скорее всего, в силу профессии всю жизнь Алекс проработал на станках по обработке особо плотного металла в машиностроении. Всё, чего он хотел сейчас, – это получать удовольствие от жизни, от денег и по возможности разделить это удовольствие с женщиной. И такой женщиной могла стать Зайка.
«Аристократ» же не знал, что с нею делать. Это была самая необычная женщина в его жизни. Она была раскованна, открыта, как книга, она ясно давала понять, чего она хочет, без намеков, без смен настроения, и тем не менее постоянно врала по мелочам, а он не был в силах справиться с чувствами. Он понимал, что ему точно стоит держаться от Зайки подальше, пока не узнала жена, пока не приехала дочка из летнего лагеря.
Зайка: Он ждал меня возле дома. Он мне сразу сказал, что не любит и делает это для меня, если уж мне так неймется. И говорит: «Пошли к тебе». Я: мол, нет, дома не убрано, но он уже идёт. Ок, пришли. Я ему: «Чай или кофе?». Он говорит: «Кофе». Я пыталась сделать кофе, и мне это казалось невыполнимой задачей, ну разве на такие вопросы отвечают положительно? Короче, я налила в кофе холодной воды, и его чуть не вырвало. И тут он спрашивает: «А гондоны есть?». Я здесь мужиков не принимаю, нет, конечно. Он удивился, мол, почему нет? Я охуела. Сказала ему, что два месяца назад встречалась с парнем, но презервативов не осталось. И тут он зарядил про то, что его любовь живет в Америке, что он ненавидит эту страну, что он всю жизнь занят работой, с тринадцати лет в семейном бизнесе, что устал от жены, что мечтает о групповом сексе с двумя девушками. Нормально? Короче, он улегся, крепко так, прямо прилип к кровати и ждет, что я ему и пососу, и поебу его. Я фигею с этих мачо! Хуй нормальной длины, но тоненький. Кончает тихонько, спрашивает, скоро ли я кончу. Короче, случились все ужасы, что только возможны в этом деле. Он говорит: «Мне было приятно, а тебе?». Я соврала, что мне тоже. Он говорит: «Я старался». Он старался? Я сделала ему минет, и он кончил мне в рот, и после этого «он старался»? Короче, у него те же проблемы, что у многих, – ритм не держит. Когда он ушел наконец, я подумала, а была ли я счастлива в сексе, и поняла, что была, но только в самый первый раз.