скалясь, произнес:
— Да, обманул.
Кулаки на ее руках сжимаются, а сама она разве что не пылает от ярости.
Внутри меня что-то ликует, ведь я смог вывести эту стерву из равновесия. Смог
обвести вокруг пальца.
Вероятно, во мне есть доля мазохизма, так как следующее что я сделал, так это
наклонился к ней и томным шепотом произнес:
— Один — один.
Ее глаза должно быть сверкают. Клянусь, эта Негодяйка расчленяет меня по частям
в своих мыслях, от чего мне особенно хорошо.
— Недоумок! — бросила темноволосая, а затем, толкнув меня в плечо,
разворачивается и уходит.
Глава 3
Матильда
Ужин не состоялся, впрочем ничего нового. Мне хотелось послать весь мир к
чертям закрыться в спортзале и мутузить грушу до тех пор, пока не свалюсь от
бессилия в обморок, но вероятно моим планам на суждено было сбыться. Я никогда
не была примерным ребенком, скорее напротив. И даже сейчас будучи достаточно
взрослой девушкой желание нашкодничать кипело во мне, но я стойко сдерживала
его. Не то чтобы я была удивлена, когда придя домой лицезрела пред собой
барышню старше меня эдак лет на пять, однако в очередной раз разочаровалась.
Эта девица хоть и косила под дурочку, но ей отнюдь не была. Сразу просекла, что
со мной нужно дружить, поэтому весь вечер пыталась разговорить меня.
Безусловно все ее темы ограничивались шмотками, сериалами и другими
девичьими заморочками, которые мне были чужды.
— Вчера, купила себе сумочку от «Луи Виттон», хочешь дам поносить‘?
— заговорчески подмигнула она, будто мы уже были подружками.
— Я не увлекаюсь модой, — хмуро ответила ей, вместо того чтобы радостно
хлопать в ладоши от перспективы поносить дорогое тряпье.
— Я не увлекаюсь модой, — хмуро ответила ей, вместо того чтобы радостно
хлопать в ладоши от перспективы поносить дорогое тряпье.
Ее лицо в удивлении вытянулось. И про себя я отметила, что девушка была не
столь красивой, какой ее делал правильно подобранный макияж. Глаза слишком
узкие, а линия подбородка излишне заострена, что делало ее черты более грубыми
нежели милыми.
— А чем же ты увлекаешься? — мило пролепетала эта «гостья».
— Спортом, — хмыкнула я, а её лицо между тем приобрело досадный вид.
Отец зло зыркнул на меня, мол будь повежливее. Я же в свою очередь лишь
закатила глаза.
Ирочка никак не прокомментировала мое фривольное поведение. Должно быть не
заметила, а может просто тактично промолчала.
— Спорт, это хорошо, — сконфуженно прощебетала она, пожалуй излишне
приторным голосом. — Я вот тоже спортом занимаюсь, — хихикнула, а после
добавила, — частично.
— Это как? — скептически приподняв бровь, поинтересовалась.
— В спортзал хожу, на фитнес.
Мне с трудом удалось подавить желание фыркнуть. Я не считала фитнес спортом.
Возможно его отдаленной пародией, но не более того.
Желание убраться отсюда росло с каждой секундой.
— девоньки, а давайте выпьем за вас красивых, — произнес отец.
Сколько раз подобная картина за мои девятнадцать лет повторялись не счесть.
Папа всегда брал инициативу на себя когда беседа заходила в тупик, или же когда я
не поддерживала ее (что была практически всегда).
Я любила своего папу. Он вне всяких сомнений был хорошим отцом. Любящий,
заботливый, внимательный и всегда готовый помочь и поддержать, однако при всех
его достоинствах, как мужчина для женщины Варфоломей Давыдович был мягко
говоря никаким. Безусловно, папа всегда был обходителен, почтителен, и многие
женщины сами бросались на него.
Он мог быть самым прекрасным мужчиной если человек ему интересен, но стоило
этой искре погаснуть, как он тотчас же превращался в холодного, отчужденного и
хмурого сухаря.
Пожалуй, в семи случаях из десяти именно отец бросал своих барышень. Я не
могла на него злится. У меня не было на это права. Однако и принимать всех его
«дам» было выше моих сил. Однажды я допустила ошибку, и будучи еще ребенком
привязалась к одной из папиных спутниц. Это был светлый эпизод в моей жизни,
как для девочки. Полагаю, тогда я первый раз была девчонкой. Мне было всего
восемь, а затем они с папой расстались и её в моей жизни не стало. Тогда, я стала
ненавидеть все девчачьи вещи с новой силой и каждый раз устраивать дебош, если
на меня пытались натянуть девчачьи шмотки. Конечно же, в какой-то момент я
переросла этот период «капризов», но привычка осталась со мной и доныне.
Варфоломей Давыдович овдовел всего в двадцать один год. По его рассказам у них