С чего бы мне преследовать этого напыщенного индюка?! Неужели он действительно такого высокого о себе мнения? Я по меньшей мере негодовала такими глупыми доводами голубоглазого. Ишь, чего себе напридумывал!
— Я понял, — оскалившись, и несколько надменно улыбаясь промолвил. — Ты за мной подглядываешь, маленькая извращенка. Знаешь… — замолчал он на секунду, а затем похабно и отнюдь не по джентельменски сказал, — ты конечно не в моем вкусе, но на раз сойдет.
Желание дать этому нарциссу по роже возродилось еще новой силой и, видит Бог, только метр пропасти между балконами не дал мне этого сделать!
— Т-ты, — заикаясь и злобно зыркая, выплюнула, — в своем уме?! Да будь ты самым последним человеком на земле, я бы и то на тебя не посмотрела! Сдался ты мне!
Вероятно, его задели мои слова, иначе как еще можно объяснить его перекошенное лицо.
— Ну и дура! — прогорланил этот «умный» человек. — Хотя… Чего я вообще перед тобой тут распинаюсь?! — усмехнувшись добавил, а после окинув меня презрительным взором, ядовито произнес, — зря ты отказалась, это был твой единственный шанс узнать, каково это быть с кем-то у кого нет прыщей и кто знает, что делать своими руками.
Мое лицо горело. Я едва ли подавила в себе желание закрыть его руками.
Между тем этот моральный инвалид, с явными признаками спермотоксикоза, глазел на меня так, будто я была добычей. Его гадкие слова казалось клеймом въелись в мою память. Но и этого ему оказалось мало, он решил меня добить
— Купи себе нормальных шмоток, гном. И глядишь и тебе что-то перепадет. Может людей перестанешь бить, подобреешь, — хмыкнул, а затем невозмутимо пожав плечами, развернулся и ушел, оставив меня растоптанную и униженную.
Я всхлипнула, а затем пнула кресло ногой.
— Ну и катись к чертям, козлина! — прошипела, стараясь не придавать значения его грубым словам, а обиде не отразится на моем лице.
Глава 4
Даниил
Желания оставаться в этой квартире, которая, должно быть, была проклятой у меня не было.
Все здесь напоминало о женщине, которая ходила на все мои матчи, не пропускала ни одного родительского собрания и была примерной матерью, что вероятно было отличной игрой.
Я был зол. Меня все раздражало, а последней каплей стала наглая девчонка, что поставила мне немаленький синяк. Благо, он был на скуле, а не под глазом. Так я хоть выглядел благородно, а не как гопник с района. Впрочем, Владимиру Олеговичу Разумовскому, который по совместительству являлся моим отцом, было все равно. Для него я бы в любом случае был «позорищем», который только что и делает как портит его безупречный имидж. Тем не менее, он вкладвает в это “позорище” большие бабки.
— Ты куда собрался, паршивец? — весьма грубо раздалось сбоку.
С недовольством я повернулся, а затем, скорее из вредности нежели необходимости, пожав плечами, ответил, словно делая одолжение:
— Домой.
Глаза отца сверкнули будто предупреждая, что я играю с огнем.
— Твой дом — тут, — отченикал он каждое слово.
Я глупо ухмыльнулся, прекрасно осознавая что заостряю конфликт, но я был настроен решительно. Я должен попытаться противостоять ему.
— Был когда-то, — прозвучало весьма дерзко из моих уст.
Мы уставились друг на друга, как два барана. И очевидно, никто не собирался уступать. Пожалуй, в последнее время я действительно был невыносим и груб, однако справится с тем, что кипело внутри меня, было выше моих сил.
Мне нужно выплеснуть куда-то свой негатив, и сейчас удобный случай.
— Не прибедняйся, — фыркнул мужчина, а затем добавил, — ты мне завтра тут нужен.
— И зачем же? — я поинтересовался, между тем наклонившись, чтобы обуть кроссовки.
— Узнаешь, — уклончиво и, вместе с тем, нетерпеливо произнес.
— Завтра будет завтра, — стало моем последней фразой, после чего под тяжелый взгляд своего папочки, я, выпрямившись, открыл дверь в подъезд.
Отец не стал меня останавливать, полагаю, гордость взыграла. Да и ко всему прочему, мой дом действительно был в другом месте. Это место давно перестало быть моим семейным очагом и уютным гнёздышком.
— Матери хоть позвони! — донеслось до меня, когда я уже направился к лифту.
Рука по инерции сжалась в кулак, а на лице отразилось отвращение. Черта с два, я ей буду звонить! Ни за что!
И отец об этом прекрасно знал, но тем не менее всякий раз просил.
Наши отношения с отцом никогда не были особо близкими. Однако и таким напряженным наше общение прежде тоже не было. Уход матери сильно повлиял на нас обоих. И если я свое утешение находил в девушках и алкоголе, то отец с еще большим энтузиазмом окунулся с головой в политику.
Насколько мне было известно, папа все же поддерживал связь с матерью. Хотя мне и не было понятно зачем. Из-за меня?! Вообще , я уже взрослый мальчик, и сопли подтирать мне нет необходимости! Возможно из-за выгоды, однако в прессе отец умалчивал о личной жизнью, что на самом деле было делом не из легких.
Проворные журналюги везде пытались нарыть подводные камни, да и конкуренты тоже, (а их было немало), но отцу каждый раз удавалось избегать скандалов, и его репутация оставалось безупречна.
Впрочем, мне нет до этого никакого дела.
Напоследок я взглянул на балкон, вот только почему-то не на свой, а на соседний. Девчонки там не было.
«Ну и чёрт с ней!» — пронеслось в голове, а затем я дал по газам, направляясь в то место, где смогу обо всем забыть.
***
Клуб меня встретил оглушающей музыкой, пьяным смехом и развратными танцами.
Пожалуй, если и есть в этом мире логово дьявола ,то это несомненно оно.
Клуб -место, где каждый приходит чтобы расслабиться и окунулся в забытье, и я не был исключением.
Я здесь был довольно частым гостем, хотя бы потому что один из моих новых «друзей», которые по факту были не более чем хорошими знакомыми, с которыми можно было здорово покуролесить, являлся сыном владельца клуба.
Я направился к барной стойке, где меня поджидал Марат, уже по какой-то странно сложившейся традиции.
Парень он неплохой, ну за исключением того, что любит побаловаться нелегальными вещицами.
— Здорово! — похлопал Марата по плечу, отрываясь от беседы с какой-то темненькой девушкой.