– Тебе чего?
– Я… это…
– Что значит «это»? – спросил бродяга.
– Мне… это… в смысле, – сбивчиво принялся объяснять Тану, – это… мне…
– Спрятаться, что ли, надо? – догадался тот.
Тану кивнул, а бродяга, стукнув по стенке мусорного контейнера, сказал:
– Туда полезай и сиди тихо.
Тану открыл крышку и, вздрагивая от омерзения, залез в вонючий контейнер, где по нему тут же начали ползать полчища тараканов. Крышка закрылась, и он услышал звук задвигающегося засова.
– Сиди тихо, – напомнил бродяга и хрипло закашлял.
Насекомые ползали по лицу, щекотали усиками ноздри, залезали под одежду, но Тану, закрыв глаза, сидел тихо и изо всех сил старался не обращать на них внимания.
Вскоре он услышал крик:
– Эй, ты?
– Кто? – крикнул бродяга.
– Ты, кто же ещё! Или здесь ещё кто-нибудь есть?
– Да вроде нет никого, – ответил бродяга.
– Поговори мне ещё! – пригрозил голос. – Ты здесь никого не видел?
– Да много кого.
– Кого?
– Тараканы, крысы, а с час назад собака пробегала, – ответил бродяга. – Знаете, смешная такая, на жену мою покойную похожая! Вы не поверите, вот я её зову, а она…
– Да замолчи ты! Людей не видел? В смысле, мужчину?
– Нет, а должен был?
– Да пойдём! – сказал третий голос. – Не было тут никого.
– Пойдём, – согласился первый голос.
– А что за мужик-то? – спросил бродяга.
– Неважно, – ответил голос.
Тану сидел, затаив дыхание. Через какое-то время по крышке контейнера постучали и он услышал голос бродяги:
– Тебя искали?
– Не знаю, – глухо ответил Тану и тут же выплюнул таракана, заползшего в рот.
– Тебя, тебя, – довольно сказал бродяга. – Ты убегаешь, они прибегают…
Он замолчал, а Тану, стукнув по крышке изнутри, крикнул:
– Выпусти!
– Кого?
– Меня!
– А разве здесь кто-нибудь есть? – спросил бродяга.
Тану словно видел, как этот грязный человек оглядывается вокруг с удивлённым видом и приговаривает:
– Как будто голос чей-то слышу, а никого нет… Чудеса… Чудеса…
– Выпусти меня!
– Вот! Опять! – вскрикнул бродяга. – Ничего себе! Сколько лет уж живу, а такого со мной не было! Надо, пожалуй, хлебнуть. А ты, – его голос стал серьёзным, – сиди тихо, а не то…
Тану не знал, что бродяга имел в виду, но мысль о том, что ему придётся сидеть в вонючем контейнере, в темноте, в вони и вместе с тараканами, внезапно взбесила и он, упав на спину, принялся бить ногами в крышку и кричать:
– Выпусти! Выпусти! Выпусти!
Некоторое время бродяга не отвечал, но вскоре крики Тану вывели его из себя и он рявкнул:
– Сейчас! Сейчас я тебя выпущу! Вот только…
Голос оборвался, а следующим, что Тану услышал, был плач:
– Не надо… Не надо… Прошу вас… Нет… Нет… Прошу вас, не надо…
Что-то ударилось о стенку контейнера. Даже сквозь металл Тану слышал, как бродяга захрипел; послышалось бульканье, хруст, сухой треск, а потом наступила тишина. Даже тараканы, ползавшие по Тану, перестали шевелить усиками.
Услышав звук отодвигаемого засова, Тану закрыл глаза и вжал голову в плечи. Ему было страшно – то, что напугало и, как он подозревал, убило бродягу, сейчас заглянет внутрь…
Однако крышка не открылась, и он продолжил сидеть в темноте и вони.
Тану не знал, сколько точно прошло времени, но, если судить по ощущениям, никак не меньше часа. Наконец, решив, что, что бы там не приходило, оно уже ушло, Тану осторожно отодвинул крышку и, привстав на полусогнутых ногах, выглянул наружу.
Первым, что он увидел, была голова бродяги, висевшая на верёвке прямо перед ним. Тану словно отбросило назад от омерзения и страха. Тяжело дыша, он прислонился к стенке контейнера и посмотрел в мёртвое лицо. Глаза бродяги были широко открыты, из разорванных артерий капала кровь, а рот перекосило в предсмертном крике.
Присмотревшись получше, Тану увидел, что то, что он принял за верёвку, не верёвка, а кишки, один конец которых туго обтягивал голову, а второй был привязан к пожарной лестнице.
Тело бродяги было разорвано на части и отдельными его кусками лакомились огромные жирные крысы. Их было много, очень много – Тану никогда не видел столько. Крысы, как по команде, повернулись к Тану, посмотрели на него красными глазами и вернулись к трапезе.
«Надо вылезать».
Перекинув ногу, Тану вылез из контейнера и, осторожно ступая между крыс, пошёл дальше по переулку.
Писк.
Тану оглянулся: крысы сидели и смотрели на него, словно провожали. Даже голова бродяги, как ему показалось, развернулась и смотрела вслед.
«Но ведь такого не может быть! – подумал Тану и мотнул головой. – Нет, такого не бывает».