Тану уже видел нечто подобное, когда одичавшие собаки убили девочку-подростка на свалке. Там тоже были обглоданные конечности, вспоротый живот и разорванное горло, но это было на свалке, а кто мог совершить такое здесь? Собак, по крайней мере, в дом никто не пустит, а уж в квартиру тем более.
С трудом сдерживая тошноту, Тану поднялся и, держась за стену, вышел.
Войдя в душевую, он подставил голову под струю холодной воды.
– Что с вами? – спросила девочка.
Тану выключил воду и сел на корточки.
– Её убили.
– Кого?
– Соседку.
– Ту страшную женщину?
– Да.
– А как?
Тану взглянул на неё мутными глазами и спросил:
– Тебе это интересно?
– Очень.
– Её съели, – вздохнув, ответил Тану.
– Полностью?
– Нет. Её обглодали и бросили на кровати.
Девочка присела рядом с ним.
– Вы переживаете из-за этого?
Тану покачал головой:
– Я не знаю. Вроде бы это ужасно, но я почему-то не чувствую никакой скорби. Её смерть меня совершенно не расстроила. Мне просто страшно от того, что я не знаю, кто это сделал и не понимаю, как.
– А кто может такое сделать?
– Я один раз видел остатки девушки. Её убили собаки. То, что я видел сейчас, очень похоже.
– Бедная, – всхлипнула девочка и по её щекам потекли слёзы.
– Кто?
– Девушка, которую убили собаки.
– А мою соседку тебе не жалко?
На лице, по которому только что текли слёзы, появилась улыбка.
– Если вам её не жалко, то и мне её тоже не жалко.
Столько лет Тану жил в этой квартире и только сейчас понял, что все эти годы Рина (а так звали соседку) была ему абсолютно безразлична.
– Надо вызвать полицию.
– Зачем?
– Чтобы они зарегистрировали смерть, увезли тело и начали расследование, – ответил Тану.
– Зачем?
– Как это? – почти возмутился Тану. – Так положено! Если кто-то умирает или совершено убийство, то обязательно сообщают в полицию.
– Всегда?
– Всегда.
Девочка встала и ушла в комнату. Пройдя следом, Тану увидел, что она снова села на подоконник.
Послышалось потрескивание.
– Чайник! – воскликнул Тану.
Он забежал в крошечную кухню, схватил чайник и взвыл от боли – за то время, что он ходил к соседке, а потом разговаривал с девочкой, вода успела выкипеть, а чайник раскалиться. Тану бросил чайник на пол, включил кран и подставил ладонь под холодную воду.
– Вы кричали, – сказала девочка, зайдя на кухню.
– Обжёгся, – морщась, ответил Тану.
– Сильно?
Вместо ответа он протянул ей ладонь, кожа на которой уже покраснела и вздулась пузырём.
– Это не страшно, – сказала девочка.
– Да я знаю, что скоро заживёт, но сейчас-то больно.
Девочка взяла его руку в ладони.
– Потерпите.
– Что?
– Потерпите, – повторила она и закрыла глаза.
Тысячи ледяных игл пронзили руку Тану. В глазах потемнело от боли, дыхание остановилось. Тану закричал и попытался вырвать руку, но её словно зажало в железные тиски, а девочка даже не пошатнулась. С ужасом он посмотрел на её посиневшее лицо и потерял сознание.
Очнулся он уже на диване. Рука не болела и, когда Тану взглянул на неё, не увидел никаких следов от ожога.
– Как ты это сделала? – спросил он и только тут заметил, что девочки нет в комнате.
Он встал, заглянул на кухню, в душевую, но никого не нашёл.
– Должно быть, ушла, – пробормотал Тану.
«Вот видишь, как хорошо! Что? Она ушла сама. И что в этом хорошего? Она странная. То, что она странная, я понял ещё вчера. Она тебя пугает? Не знаю. Как ты считаешь, это она убила Рину? Она не могла. Почему? Она всего лишь ребёнок. Ты сам вчера видел, что она уже совсем не ребёнок или может им не быть, если захочет. Мне показалось. Нет, не показалось. Я вчера сильно устал и выпил. Нет, тебе не показалось; она не та, за кого себя выдаёт. Она себя ни за кого и не выдаёт! Это ты так думаешь. Интересно, она вернётся? Ты хочешь этого? Да, наверное, не знаю».
Вздохнув, Тану подошёл к полке, встал на цыпочки и достал небольшую пыльную тетрадь, из которой выпала сигарета.
– Ну, надо же, – сказал Тану, подобрав сигарету с пола. – Интересно, как она там оказалась.
Он бросил курить пять лет назад, когда начал кашлять кровью. Привычка уходила тяжело, Тану провёл много бессонных ночей, кутаясь в простынь, но всё-таки победил и кашель ушёл.
«Да ладно, от одной ничего не будет».
Он сходил на кухню, взял спички и закурил. Первая же затяжка обожгла лёгкие, к горлу подступил тяжёлый ком, но кашля не было. Тану с трудом выдохнул дым и затянулся во второй раз, а потом и в третий, чувствуя, как в голове появилось лёгкое головокружение. Он сел на стул и, смакуя каждую затяжку, докурил сигарету до фильтра и выбросил окурок в раковину.