— Кто же мог ехать в Булг-Айсту и не заехать к нам? На своих лошадях?
— Да. Агроном Эрле.
— Эрле?!— Клавдия Сергеевна резко повернулась к Ксении и хотела еще что-то спросить, но в этот момент в комнату вошел молодой, подтянутый и удивительно красивый калмык в милицейской форме.
— Познакомьтесь, это тот самый Нимгир Лиджиев,— сказала Клавдия Сергеевна Ксении.— Нимгир, знаешь ли ты, где в прошлом году садилась саранча?
— Три места такой у нас есть,— ответил тот, подумав.— Один место сейчас совсем чистый, а у Старого Кургана и на Харгункиновской границе царцаха2 долго сидел, наверное, больной был, очень много помирал и сейчас там лежит сухой, как сухарь.
— Вот это мне и нужно!—обрадовалась Ксения:—А вы можете меня туда проводить?
— Только не завтра... А вы... сейчас куда едешь?
— Салькын-Халун. На обратном пути, через недельку, покажете?
Нимгир кивнул.
— Как вы в Салькын-Халун поедешь? Я сейчас из Булг-Айсты приехал. Начальник милиции вызывал. Банда опять в наш улус пришел. Сонринг и Харгункины — осадный положенье. Салькын-Халун — военный положенье. Начальник сказал — наблюдай порядок, хорошо охраняй аймак.
— Как же может один человек охранять аймак от целой банды?— изумилась Ксения.
— А это административный разговор,— отозвалась Клавдия Сергеевна.— Охранять у нас нечего. Никаких ценностей в аймаке нет.
Нимгир сверкнул глазами:
— А ты кто будешь? Ты есть самый главный наш ценность.
— Ну вот! Не угодно ли вам? Не меньше ста раз я ему объясняла, что не нуждаюсь в охране, а он взял моду — в любую погоду дежурить на школьном крыльце!— возмущенно сказала Клавдия Сергеевна.— Какой в этом смысл? Сами посудите, на что бандитам учительница? А если они встретят на крыльце Нимгира, ему несдобровать уже за одно то, что он милиционер. И если они задумают убить учительницу, разве он может помочь? Какая же польза в том, что вместо одного убьют двоих?
— Сначала меня пускай убивают,— упрямо сказал Нимгир.— Пока меня убивать будут, ты убегать можешь, прятаться.
Клавдия Сергеевна возмутилась:
— Никогда бы я так не поступила!
— Сто раз говорил?—не слушая ее, продолжал Нимгир.— Еще двести говори, все равно Нимгир никуда не пойдет!.. Булг-Айстинский агроном был?— спросил он, помолчав.
Клавдия Сергеевна встрепенулась:
— Нет. Ты его видел?
— Сам не видал. В Булг-Айсте Харгункиновский участковый тоже был. Он сказал, агроном позавчера приехал туда совсем-совсем мокрый... Там ночевал... В школе. Утром вчера поехал на Булг-Айсту.
— Да?—Клавдия Сергеевна задумалась.— Ну, поехал так поехал,— сказала она, встряхнувшись, и взяла чайник—Я пойду подогрею тебе чай, Нимгир.
Он посмотрел ей вслед, приподняв красивые, чуть изогнутые брови и, стукнув пальцами по столу, повернулся к Ксении.
— А вы откуда пришел?
— Из Ленинграда.
— Очень большой город? Там речка Нева будет?
Ксения кивнула. Нимгир снова задумался.
— Вот и чай,—Клавдия Сергеевна налила стакан и пододвинула к Нимгиру тарелку с хлебом. Веки у нее были красноватые и глаза чуть влажные. Нимгир внимательно посмотрел на нее, и молча принялся за чай. Молчала и Клавдия Сергеевна, глядя куда-то в сторону.
«Родятся же такие красавцы!— думала Ксения, разглядывая Нимгира.— Ни дать ни взять — царевич Камаразальман. Одни глазищи чего стоят! Миндалевидные, большие темные, с длинными густыми ресницами. И смотрят насквозь! И лоб умный, а рот как энергично сжат... К вороту гимнастерки белая полоска пришита... Скажи пожалуйста, какая культура в пустыне! И весь чистый, смотреть приятно. Эх, Яшки Злотникова нет, жалко! Посмотрел бы он, как ест калмык,— ему не чета!—не чавкает, локти на стол не ставит...»
Нимгир кончил пить чай и тихо спросил Клавдию Сергеевну:
— Ты здоровый?
— Что-то голова немного болит.
— Отдыхать надо...— Нимгир встал.
— Нимгир, я прошу тебя, спи сегодня в дежурке... Ну хоть один раз.
Он махнул рукой и вышел.
Посоветовав Клавдии Сергеевне скорее лечь, Ксения тоже вышла и присела на верхнюю ступеньку школьного крыльца. Степь была совсем голубой. По темному, почти черному небу, прорывая тонкое облако, поднималась огромная оранжевая луна. Нимгир принес винтовку и тулуп, сложил их на крыльцо и сел рядом с Ксенией.
—Не знаю, зачем так?—сказал он.— Очень трудно мне с русским человеком разговаривать... Никакой вы не получается. Как тебе вы скажу, если ты один тут? А надо говорить вы! Наверное, Клавдия Сергеевна ругать будет, зачем я русскому девочке вы плохо говорил! Извиняй...те, пожалуйста!