Слова дались мне тяжело.
Вытягиваю из-за пояса пистолет, бросаю на тумбу. Лекарство начинало действовать. Надо уснуть, пока не вернулась боль.
Жасмин затравленно глянула на тумбу. Аргумент принят.
В добровольно-принудительном порядке она стянула платье и тут же забралась под одеяло. На самый край легла, будто я не достану.
А я взял и достал. Здоровой рукой схватил ее за талию и притянул к себе. Жасмин охнула от рывка, а я с наслаждением уткнулся в ее волосы. Она мной пропахла, и это был охренительно приятный запах.
— Не трону, спи. Сегодня не трону.
Жасмин напряглась, но промолчала. И покорно к моей груди прильнула.
Теплая. Нежная. Без нее бы не уснул. Валялся бы в тишине, пялился бы в одну точку, но не уснул.
Мое обезболивающее. Моя Жасмин.
Я провалился в сон моментально.
А ночью проснулся от криков. Душу раздирающих криков. Жасмин плакала во сне и надсадно звала на помощь.
Я рывком схватил пистолет. Сонными глазами уставился во тьму и рефлекторно загородил собой Жасмин.
Рефлекс защищать кого-то — это нечто новое. Ранее неведомое мне.
Дома кто-то был, подумал я, услышав ее истошные крики сквозь сон.
Но во тьме зияла пустота. В квартире было тихо, если не учитывать вопли Жасмин. Она никак не успокаивалась. Ей снился сон.
— Твою мать, этого еще мне не хватало, — чертыхнулся сквозь зубы.
Я включил ночник.
Женское тело металось на постели подобно раненому зверю.
Бледное лицо Жасмин было влажным. Губы ее искусаны — не мной. Голос уже хрипел, скоро просядет вовсе.
Пора было тормозить. Так дело не пойдет.
Я перехватил тонкое запястье и насильно перевернул девчонку на спину. Позже понял, что это было зря — от моей хватки она закричала еще сильнее.
Зато распахнула глаза. Проснулась.
— Не ори! — велел я.
Но Жасмин будто не слышала меня. Глазами здесь, разумом — не со мной. Кричала без перебоя, хоть пощечину влепляй.
Пришлось рывком закрыть ей рот. Пусть грубо, зато действенно. Не хватало мне соседей, что сбегутся на ее ор, и последующих нарядов по мою душу.
Девчонка продолжала метаться по постели.
В темноте ее глаза нашли меня, и я подумал: все, сейчас успокоится.
Но эта ночь, как и сама Жасмин, была полна сюрпризов.
Я получил удар в живот.
Нехилый такой, блд, удар.
Я согнулся пополам. Здоровый крепкий мужик — согнулся. Пополам.
— Ах ты… — прохрипел через силу.
Не теряя позиции, я рывком переместил руку на ее горло. Самая комфортная зона для того, чтобы обездвижить.
На ее тонкой шейке быстро билась жилка. Я надавил на нее. Чтобы заглушить ее крики, пришлось действовать грубо.
Жасмин сразу притихла. Пришла в себя и поняла размах своих выкрутасов. Пока я пытался справиться с болью в солнечном сплетении, наступила блаженная тишина.
Пиздец. Какая-то девчонка уделала.
Но сил у нее все равно мало — меня скинуть до сих пор не может. Трепыхается, стонет, но подо мной. Ни хрена у тебя не получится, Жасмин. Я уже готов к любой твоей выходке.
— Ты охренела, девочка? — процедил я.
Разом схватил ее запястья и резко задрал их над головой. Жасмин вскрикнула.
Ноги ее безвольные тоже коленом развел. Удар больше не собирался получать.
Обездвижил. До крайности.
До неприличного положения. Плоть к плоти, от одежды я мысленно нас уже избавил.
В глазах затуманилось на миг. Пока не увидел ее мокрое лицо.
— Пришла в себя? — выдавил мрачно.
Жасмин молчала.
Хорошо, что вместе с ее руками и волосы к подушке прижал, чтобы взгляд отвести не смела.
Она и не отводила. Лежала подо мной и больше не рыпалась.
— Что с тобой, твою мать?
Молчим.
Глаза в глаза пялимся. В ее бездне уже давно минусовая температура. Рот в рот дыханием друг друга убиваем.
Опустил взгляд ниже. А вот губы у нее наверняка горячие. И сладкие.
Жасмин дышала тяжело, и это было красиво. Грудь подо мной вздымалась прекрасно.
В паху моментально стало напряженно.
Что снилось? Не скажет. Партизанка.
Склоняюсь ниже, не сводя взгляда с ее губ. Жасмин глазами противится, телом в статую давно превратилась.
— Раз говорить не хочешь, будешь целовать, — заключил мрачно.
Но Жасмин будто не здесь. Проживает где-то жизнь, что ей снилась. Но не здесь.
Даже не дергается, когда я толкаюсь меж ее бедер, показывая, как сильно я хочу ее.
Бешено.
До одури.
И плевать я хотел на ее состояние — она добровольно ко мне пришла. Я предупреждал.