В логово голодного зверя.
Чистой, нетронутой. Монарх даже не целовал меня ни разу. Я не привлекала его как женщина, ничуть.
А я почти его возненавидела. За свои несбывшиеся мечты.
Монарх будто смеялся надо мной:
— Запомни раз и навсегда, Жасмин: он тебя не вспомнит. Знаешь, скольких таких, как ты он поимел?
Я не знала, но догадывалась. И ненавидела Давида еще больше.
Выстрел. Еще один. И еще.
Я целилась в мишень — от нее мало что осталось. Надо отдать должное, меня научили владеть оружием.
— Помни, что он мог спасти твою мать, — донеслось сзади.
Выстрел. Прямо в цель.
— Но не сделал этого. Твоя мать мертва по его вине.
Еще одна горячая пуля разрезает пространство. Я все помню! Все!
Я помню все, а как бы хотелось — забыть.
— Ты не знаешь, кто пустил пулю в твоего отца. И я не знаю. Но это мог быть Басманов.
Мог быть. Давид покалечил мою судьбу.
— Помнишь, как ты проснулась от выстрела, Жасмин? Помнишь, как испугалась? А через пару минут осталась сиротой, ты помнишь?!
— Помню! — я заорала, — я все!.. все помню! Заткнись, слышишь? Замолчи!
Я орала, но неизменно попадала в мишень. Мысленной мишенью был Давид Басманов. Я была хороша.
— Он лишил тебя всего. Ты осталась жалкой сиротой, а он смеялся над тобой. Помнишь его смех надо тобой?
— Ненавижу!
Я больше не кричала.
Мое дыхание сбилось, грудь дрожала от рыданий. И вот я впервые промахнулась.
Это разозлило Монарха.
— Хватит наматывать сопли на кулак, девочка. Ты не должна ненавидеть. Ненависть и чувства — это размытый взгляд и сопли. Ты должна помнить. И никогда не промахиваться.
— Никогда не промахиваться. Я не буду промахиваться.
Я вытерла слезы и продолжила.
— Ты прав. Я хочу его убить. Хочу его убить.
Я вторила как безумная. И Монарху это нравилось.
Я нажимала на спусковой крючок снова и снова. Ни одного промаха. Это было мое заключительное занятие.
— Скоро у тебя появится такая возможность, — вынес вердикт Монарх.
— Когда? Хочу прямо сейчас. Сегодня.
— Только попробуй нарушить наш договор, Жасмин. Не сейчас и не сегодня.
Урок был закончен. Я полностью готова.
Я сняла все, вытерла засохшие слезы. Освободилась от оружия и повернулась к Монарху. Он был зол, а я на грани.
Я не была глупа: знала, что Монарх использует меня в своих целях, но еще я знала, что в одиночку с Давидом мне не справиться.
— Когда ты привезешь мне оружие?
— Через пару недель.
— Две недели?! Он дотронется до меня раньше, — процедила я.
— И ты позволишь ему дотронуться. Позволишь трахнуть себя. Помнишь наш уговор пять лет назад, Жасмин?
Я отвернулась.
Помнила.
— Ты отомстишь ему, когда он потеряет бдительность. У тебя не будет права на ошибку, Жасмин, в противном случае у тебя будут большие проблемы.
— Ты убьешь меня?
Монарх не ответил.
— Пять лет я вкладывал в тебя. Мне нужно больше, чем его смерть, а тебе — больше, чем просто месть. Я должен знать о каждом его шаге. Ты будешь сливать информацию.
— А если он узнает, что это не Рустам прислал меня в качестве подарка? — спросила я.
— Я позабочусь о том, чтобы у тебя было время. Ты должна втереться Басманову в доверие. Ты станешь его женщиной. Будешь раздвигать ноги, когда он того захочет, а потом…
Монарх замолчал. Схватил мой пистолет, прищурился, навел прицел на мишень.
И сделал выстрел.
— …проделаешь с ним то же самое.
Глава 9
На рассвете мы покинули убежище.
— Ты поедешь со мной, — заявил Давид.
— Куда?
Он сидел на кухне — сгорбленный и с сигаретой в руках. Его уставший вид говорил о бессонной ночи. За горизонтом едва всходило солнце, а на мне ничего, кроме рваного платья не было.
— Заедем к моему старому другу. Мне нужно у него кое-что достать.
Я сразу поняла, что речь шла об оружии. После тюрьмы Давид был гол как сокол: ему нужны были деньги, а для денег — оружие. В общем, достать для него роскошь было делом времени.
— Хорошо, — я кивнула, — но у меня нет одежды.
— По пути найдем. У тебя две минуты на сборы.
Собирать было нечего. Разве что себя. После сборов Давид молча взял меня за руку и с осторожностью вывел в подъезд. У него была привычка — постоянно оглядываться. У таких, как он, боковое зрение было основным источником безопасности.
На улице я вспомнила, что мы бросили его спорткар в двух кварталах отсюда. Пришлось передвигаться быстро, по пути мы заехали за одеждой. Из серой многоэтажки Давид вышел с женским комплектом — это были джинсы, свитер и куртка. Великоватые, но все лучше, чем разгуливать в платье в ноябре.