— На улице ждите! — бросил своим людям, прежде, чем захлопнуть за нами с девчонкой дверь.
— Ты что? — дрожащая Бориска испуганно вжалась в стену узкого помещения с мойками.
— Хочу получить аванс, а потом по делам поеду, — подступил к девчонке без малейшей мысли, что делаю что-то не так.
Всё так! Я хочу. Мне горит!
Она, мать его, дала письменное согласие.
— Андрей, — промямлила Бориска, еще больше размазываясь по стене и уворачиваясь от моего лица, когда я навис над ней, жарко сопя в лоб. — Прошу, — её голос тоже дрожал.
— С тебя не убудет! — глухо шикнул. Мне плевать, рывком подол трикотажного платья задрал, уже в предвкушении первого острого удовлетворения, а первый голод он такой ненормальный, плохо контролируемый, главное выплеснуть похоть.
— Ад, — взвизгнула девчонка, когда расплющив ее по стенке, между стройных ног оказался и грубым махом трусики-ниточки с нее содрал, просто дернув в сторону.
Во мне похоть клокотала, член штаны топорщил.
Никто не знал ни бог, ни дьявол не в курсе, как я хотел эту девчонку!
Глава 4
Андрей/ Ад
Не собирался её целовать. Я себя давно настраивал с ней без нежностей и ласки обходиться — просто драть, как одну из многих.
Она не заслуживала от меня уважения, осторожности или ласки.
Но в предвкушении долгожданного секса, тело само требовало, брало и давало желаемое. Потому запоздало понял, что уже жевал её порочные губы. Голодно, жадно с рычанием и дикими лапаньями, с ума сходя от полноты и тяжести ее груди, округлости ягодиц, крепости ног.
Сумасшествие, но я с неё зверел. Себя не помня, качался, но только имитируя то, чего так ненормально жаждал. И если сначала Бориска была напряжена и напугана, что-то мычала в мой не ведающий жалости рот, то через несколько минут животной страсти, уже терлась о меня, всхлипывала в редкие перерывы между поцелуями и стонала, когда мои ласки становились все откровенней и властней.
А мне нравилось, как ее тело откликалось. Меня трясло от неуемной похоти взять девчонку грубее. Чтобы не всхлипывала, а орала моё имя, даже если с проклятиями в мою сторону.
Алчно ладонью по влаге скользнул, дразня и проникая одним пальцем. Дивясь, как узко и туго у неё внутри, еле второй добавил. И когда уже невмоготу стало плохо слушающейся рукой нетерпеливо дёрнул пояс на брюках, махом высвободив налитый желанием член.
Провёл по длине, чуть сдавив, у основания, чтобы остроту немного перетерпеть и, ослепнув от первобытных чувств, упер головку во влажное лоно.
— Ад, — истерично взбрыкнула Бориска.
Зло укусил за полную губу, потому что мне так горело, что болтать ни о чём не желал. Я действовать хотел.
— Ад, — раздавался слезливый скулеж, — я девственница, — пробилась какая-то малопонятная фраза. Смысл туго доходил до замутненного похотью сознания, а вот тело словно в цементе застыло.
Замер, дыша, точно конь после забега. Сердце грохотало везде: в голове, груди, животе. Член болезненно пульсировал. От перевозбуждения сводило яйца.
И это адски больно!
— Прошу, — опять писк пробился в растекающийся рассудок.
— Что? — охрипло брякнул, едва совладав с голосом.
— Я… — Бориска тоже быстро и шумно дышала, — девственница. Ни с кем, ни разу… — покраснела, дрожащие губы поджав.
— Да ну… — залип на её лице в ожидании хоть намека, что обманывала. Но она молчала, и ее молчание неприятно отрезвило. Медленно и оглушительно.
— Бл*дь! — рыкнул, лбом в стену уткнувшись. — Почему сразу не сказала? — это так, чтобы в собственном молчании не тонуть. А рукой ещё судорожно за ягодицу сочную девчонку удерживал.
— К-когда? — запнулась на слове Бориска. — По телефону? У нотариуса? При полиции? Или когда ты меня в туалет тащил? — Мягкий упрёк был вполне уместен.
Я понятливо кивнул в стену. Ещё пару секунд посопел, находя в себе силы отпустить жертву несостоявшегося сладкого насилия. Поставил ее на ноги и, чертыхаясь на все лады, член прячу в брюках, как озаряет:
— Минет делала?
В светло-зелёных глазах девчонки вновь застыл испуг:
— Нет, — к моему удивлению смутилась Бориска, манерно оправляя подол трикотажного платья.
— Значит, я во всём у тебя буду первым, — дернул девочку за руку вниз.
— Ад, — опять заскулила Бориска и только член оказался напротив неё, упрямо сжав губы, упрямо мотнула головой.
— Рот открывай. — начинал терять терпение. — Сейчас меня устроит просто влажность и вместительность твоей глотки. Навыками потом обзаведешься, а для начала научись расслаблять горло. Потому что я буду тра*ть твой рот.