Ее лицо исказилось гримасой презрения. Этот толстяк изливает на нее потоки ничего не значащих слов, когда ей просто хочется тишины.
— Нет.
— Что, простите?
— Я сказала нет! — рявкнула Мари. — Я буду жить сама по себе!
Как будто до смерти Варина было иначе.
— И я всё равно не останусь здесь надолго, — отрезала она.
Отто встрепенулся, словно ее последняя фраза заботила его больше, чем страшная смерть кузнеца.
— А куда вы собрались, позвольте узнать?
Он изобразил подобие улыбки, но получилось плохо. Отто так разнервничался, что принялся обильно потеть.
— Запрыгну в телегу к первому торговцу, который доставить меня к бабушке и дедушке.
— Я бы не советовал… — начал Отто, но она его прервала.
— Мне плевать, что вы посоветуете, — прошипела Мари. — Вы и ваш жалкий городишка не дали мне ничего, кроме горя! Я уеду, и вы мне не запретите!
Поняв, что переубеждать ее бессмысленно, Отто встал и вышел. Как только дверь за ним закрылась, Мари заметалась по хижине, выискивая деньги. Наверняка у них припрятана пара-тройка монет.
Только добравшись до окровавленной кровати, Мари поняла, что Варин, должно быть, держал деньги при себе. Он всегда так делал, когда они куда-то ездили. И сейчас Мари понятия не имела, где его тело и кто его забрал.
Разозлившись, но не испугавшись, она вылетела из дома, оглушительно хлопнув дверью. Она быстрым шагом подошла к первой крытой телеге с зерном.
— Сколько стоит доехать в Майсен?
Мужчина, загружавший тюки в свою повозку, посмотрел на нее и ухмыльнулся.
— Поселение у горы? Для тебя — двести франков, дорогая.
Мари чуть не набросилась на него с кулаками. Двести франков — это больше, чем ее отец успел бы скопить за год. Он мог бы, конечно. Если бы не пил. Но это уже не важно.
Мари прикрыла глаза. Надо сделать глубокий вдох и попробовать еще раз.
— А если не в сам Майсен, а до опушки леса с той стороны?
— Двести франков.
— Но это гораздо ближе!
Торговец закатил глаза и наклонился, чтобы прошептать ей на ухо:
— Послушай, дорогая, ничего личного. Просто утром пришел бургомистр и предупредил таких как я, что сегодня девушка будет пытаться выехать из города. Он угрожал, что тот, кто ее повезет, может забыть о торговле в Валде.
— Угрожал? — прорычала Мари.
Мужчина пожал плечами.
— Говорю, как есть. Прости, я не хочу рисковать своим правом торговать в городе.
Мари фыркнула и направилась к другому торговцу. Потом к третьему. Потом к четвертому. К пятому, десятому — никто не соглашался везти ее меньше, чем за двести франков. А некоторые называли сумму и того больше.
В итоге, сама не понимая, как именно, Мари снова оказалась дома. Тут всё по-прежнему в беспорядке — узелки и мешки разбросаны после ее тщетных попыток найти монеты. Она несколько минут стояла в дверях, уставившись на всё, что у нее осталось. Часть ее хотела броситься в лес и найти Курта, а другая молила о том, чтобы упасть на кровать и никогда больше с нее не вставать.
Но потом холодная решимость затопила ее сердце. Она получит двести франков, даже если это убьет ее. Она не может уехать прямо сейчас, но это не имеет значения. Она сбежит отсюда любой ценой, и ни Отто, ни воющий вдалеке волк не смогут ее оставить.
Глава 9
Год спустя
— Хочу, чтобы победил Лонс, но думаю, что нам достанется Бруно!
Минни откинула назад свои рыжие кудри, а Карла покачала головой и усмехнулась заявлению сестры.
— О чем ты? Лонс победит Бруно, обязательно. И вообще, кто захочет победы Бруно? Он упрям, как осел, и никто не собирается давать ему повода расхаживать по городу, как петуху.
Карла покосилась на Мари. Три девушки месили тесто.
— А ты как, Мари? Кого хочешь видеть победителем в стрельбе из лука?
Мари не сразу поняла, что кто-то к ней обращается.
— О, я… — пробормотала она и виновато улыбнулась. — Я не знаю, если честно, извини.
Минни вернулась к разговору, будто никого, кроме ее сестры на кухне не было, но Карла продолжила кидать на Мари любопытные взгляды. Мари оценила ее попытку быть дружелюбной. Прошел почти год с тех пор, как она устроилась в пекарню, и было приятно, что хоть кто-то не относится к ней так, словно она разносит заразу.
— Карла, иди сюда.
От голоса пекаря Арона вздрогнули все трое. Мари разочарованно вздохнула, прекрасно понимая, что именно сейчас случиться. Карла поплатиться за свою вежливость.
Дочь пекаря тоже это знала, но вместо того, чтобы смутиться, лишь гордо вздернула подбородок и вышла за дверь. Мари могла слышать их разговор через окно, хотя слушать это было невыносимо.
— Тебе захотелось неприятностей? — строго спросил у дочери пекарь.
— Я просто из добрых побуждений, папа, — протараторила Карла.
Арон устало вздохнул.
— Я понимаю, что у тебя доброе сердце, но если ты не будешь осторожна, тебя отметят следующей. Или твою сестру! Если с Мари что-нибудь случится, нам тут всем несдобровать! Сколько раз я должен вам рассказывать о побеге Ильзе? Вместо нее тогда отметили девочку, которая рискнула с ней подружиться!
Мари чуть не высунулась в окно. Девушка, которую звали так же, как ее бабушку, была отмечена и сбежала? Значит, это возможно? Впрочем, едва ли ей ответят и расскажут подробности той истории.
— Но это несправедливо, — заскулила Карла. — Мари хорошо работает и даже остается допоздна, чтобы помочь нам с уборкой, а мы в ответ ее только игнорируем. Ей одиноко!
— Да, это несправедливо, — грустно сказал пекарь.
Мари старалась себе напомнить, что ее дело — просто месить тесто, но ее губы уже расползлись в улыбке. Она никогда не слышала, чтобы кто-нибудь в Валде отзывался о ней с такой теплотой. Не то, чтобы это что-то меняло, но знание того, что они бояться именно отметки немного успокаивает. По крайней мере, они не ненавидят лично Мари.
Семья пекаря вообще была к ней добра и доказала, что не видит в ней врага. Ей даже позволили забирать домой сухую и нераспроданную за день выпечку — это большее из того, что для нее когда-либо делали горожане.
Спустя пару минут Арон и Карла вернулись, и больше дочь пекаря не сказала Мари ни слова. Ни утром, ни после обеда. Но всё же она украдкой ей улыбнулась, когда сестры покидали кухню в конце рабочего дня. Мари стало обидно, что из-за глупого укуса, о котором все всё знают, кроме нее самой, она теряет возможность обзавестись настоящей подругой.
Мари подметала полы и вытирала окна в полной тишине, пока Арон не сказал ей, что пора идти домой. Она молча стояла, пока он отсчитывал ей недельную зарплату, а потом смущенно спрятала горсть монет себе в карман.
Она, как обычно, намеревалась сбежать из пекарни как можно быстрее, но Арон окликнул ее, когда она подошла к двери.
— Мари.
Она повернулась, широко раскрыв глаза от любопытства. Пекарь помедлил и выдавил осторожную улыбку.
— Хорошая работа. Ты молодец.
Она медленно кивнула ему в ответ. В следующий миг Арон нырнул в кладовую, стараясь не задерживать взгляд на девушке дольше, чем это было необходимо.
Домой Мари возвращалась в приподнятом настроении. Еще бы! Почти с самой смерти отца она не слышала за день столько слов, обращенных к ней. Если постараться, то можно притвориться, что в Валде у нее всё складывается не так уж и плохо.
Ее мысли снова обратились к девушке по имени Ильзе. Пекарь сказал, что она была отмечена, но сбежала. Как ей это удалось? Наверняка ей должны были чинить столько же препятствий, сколько и Мари. Но раз у той девушки получилось, значит и она всё сможет.
Надо бы спросить у Курта, знает ли он историю этой Ильзе. Мари грустно вздохнула и замедлила шаг. С тех пор, как она, не без помощи Отто, устроилась на работу, у нее почти не было времени, чтобы ходить в лес. Она пыталась выкроить хотя бы минутку, но в итоге Курт всё сделал сам.