— После твоего отъезда всё было по-другому, Мари. Некоторые говорили, что твой отец ушел искать волшебницу для твоей мамы. Другие говорили, что она умерла, а он потерял рассудок. И мне… Я думал, что это несправедливо, что они забрали тебя.
Мари молчала, помня о настоящей причине их отъезда.
Они остановились на краю дороги. Даже в темноте и отблеске факелов Мари смогла разглядеть румянец, который покрыл щеки Гензеля.
— Я… — нервно начал он. — Я всегда знал, что будешь красивой, но чтобы настолько…
Мари почувствовала, что и сама краснеет.
— Спасибо, — пробормотала она.
Их глаза встретились.
— Ты счастлива, Мари? — спросил Гензель. — Я имею в виду… с ним?
Она замялась.
— Курт хороший человек. Он заботится о своей семье и много работает, чтобы защитить их…
— Но ты…
Гензель не успел продолжить свою мысль, потому что из тени деревьев к ним вышла высокая фигура.
— Это не твое дело, — прорычал Курт.
Он подошел к ним вплотную, стараясь отгородить Мари от ее друга.
В ней смешалось столько эмоций, что она уже не могла разобрать, какая из них сильнее. Вина, стыд, гнев, раздражение — всё это грозило убить ее на месте.
— Курт… — начала она.
— На твоем месте я бы убрался отсюда сейчас же, — сказал он Гензелю.
Тот выглядел на удивление спокойным. Самым спокойным из них троих. Несколько секунд он смотрел Курту прямо в лицо, а потом перевел взгляд на Мари.
— Спасибо за танец, — сдержанно сказал он. — Если тебе будет нужно, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь.
С этими словами он развернулся и отправился обратно в толпу.
Несколько мучительных секунд Курт и Мари стояли в тишине. Он не поворачивался, а когда повернулся, ей показалось, что о ту боль, которая горела в его глазах, можно обжечься.
— Нам пора возвращаться в лес, — сказал он.
Глаза Мари расширились.
— Сейчас?
— Можем поехать завтра на рассвете.
Мари показалось, что она начала задыхаться. Ее пульс стал учащаться слишком быстро, а мир больше не выглядел ровным. В глазах всё поплыло.
— Нет… Нет, я не готова уйти! Я не могу!
Ее слова звучали истерично, а голос стал на несколько тонов выше.
— Я не готова жить без солнца!
Какая глупость. Сколько еще она могла притворяться, что они с Куртом пробудут в Майсене вечность? Жизнь, которую она представила себе во время танцев, снова пронеслась у нее перед глазами. Та, которой у нее никогда не будет.
Вместо нее, вместо улыбок и смеха будут серость и обреченность. Со временем волк сожрет всё больше и больше сознания Курта, а магия убьет Мари до того, как она поседеет. А любые дети, которым они дадут жизнь, будут повторять их судьбу снова и снова, причем семикратно. Стая продолжит расти, требуя больше порядка и человечности.
— У нас всего три дня, — сказал Курт. — Я надеялся…
Его голос оборвался, когда он увидел, как Мари опустилась на землю и обхватила руками голову. Ей казалось, что она разваливается на куски.
Мари сидела в оцепенении, пока слезы текли по ее щекам и падали вниз. Голос в голове шептал, что такая реакция причиняет Курту больше боли, чем он может вынести, но она была не в силах его слушать.
*
Они уехали за несколько часов до рассвета, прокрадываясь к лошадям, словно воры, чтобы Ленз не мог их услышать и остановить. Они долго скакали, не переставая. Йохан подхватил темп и неизменно бежал рядом. Всю дорогу Мари чувствовала на себе обеспокоенные взгляды Курта, но не могла на них ответить. Не могла смотреть ему в глаза.
Она не могла поверить, что они проиграли. Только теперь она поняла, насколько сильно она цеплялась за надежду, пока они были вдали от леса.
Спустя несколько часов пути Мари поняла, что голодна. Но ей было до ужаса всё равно. Она вспомнила, что хочет пить, только когда Курт сказал ей пойти к ручью.
Когда они остановились в лесу на ночлег, Мари всё еще не сказала ни слова. Курт развел костер, и она села рядом с огнем, уставившись на языки пламени, облизывающие темноту.
Она знала, что Курт сидит напротив, но не смотрела на него. Ее не заботила тишина, потому что ее не заботило ничего. Но Курт, очевидно, тяготился ее состоянием.
— Мари, я… Я не хочу причинять тебе боль. Я просто не знаю, что делать, — его голос надломился. — Я хочу, чтобы ты была счастлива, но не могу позволить своим людям умереть.
Она ничего не ответила и даже не видела, как он схватился руками за голову.
— Мы пытались, Мари. Мы сделали всё…
С этими словами он умолк, а потом резко встал и отправился в темноту.
— Я… я за дровами. Я вернусь.
Когда Курт ушел, Йохан принял человеческий облик и сел на его место.
— Не путай его чувство долга с безразличием, — сказал он Мари как можно мягче. — Он правда страдает из-за того, что страдаешь ты.
Мари продолжала смотреть на пламя, как будто оно могло дать ей ответы, которые она искала. Но огонь молчал так же, как она сама.
Когда Йохан попытался сказать что-то еще, Мари демонстративно легла и закрыла глаза. За этот месяц слов было сказано достаточно, и ни одно из них не помогло. Этим вечером она уснула с намерением произнести следующее своё слово только у алтаря.
Глава 20
Мари проснулась с чувством непонятной тревоги. Судя по всему, она проспала дольше, чем следовало бы. Серый лесной рассвет давно наступил, костер догорел, а вокруг не было ни души.
Ни Курта, ни Йохана.
Всевозможные страхи пронеслись у нее в голове, когда она подскочила на ноги. Где все? Сердце стало биться чаще, а дыхание сбилось. Первый ее порывом было бежать на их поиски, но она быстро осознала, что это глупая затея. Мало ли, куда они могли пойти. Если они вернутся и не найдут ее, то потратят лишнее время на ее поиски.
Всякая надежда разрушить чары рассеялась, когда они сбежали из Майсена, но спустя полчаса одиночества в лесу Мари была бы рада и просто воссоединению. Уверенность в том, что с Куртом и Йоханом случилось что-то плохое крепла с каждой секундой. Но что именно? И что ей делать? Как им помочь?
Мари не могла больше сидеть на месте и начала ходить взад-вперед. Чем дольше они отсутствовали, тем хуже она себя чувствовала. Наконец, она услышала приближающие шаги и шуршание веток.
— Слава Создателю, вы вернулись! — воскликнула она, продираясь сквозь деревья навстречу шагам.
Однако вместо того, чтобы увидеть Курта или Йохана, она столкнулась… с Криганом.
Они удивленно уставились друг на друга. В руках у Кригана был небольшой мешок, который он неуверенно протянул Мари.
— Это твоё.
Она заглянула внутрь и увидела в мешке свою книгу. Недоброе чувство, которое преследовало с момента пробуждения, усилилось в десятки раз. В животе будто упал и перевернулся камень.
— Криган, — прошептала она, — что это значит?
Он промолчал и ответил ей взглядом, которого она никогда раньше не видела на его юном лице. Он выглядел повзрослевшим лет на десять. Что произошло в стае, пока их с Куртом не было? И где…
— Криган, где Курт? Ты знаешь?
Вместо ответа Криг шагнул к одной из лошадей, которые были привязаны к деревьям неподалеку.
— Я возьму одну? — спросил он. — Вторая останется тебе.
Мари испытала прилив ярости и перегородила ему путь.
— Я не дам тебе сдвинуться с места, пока ты не скажешь, что происходит! Где Курт? И что случилось, пока нас не было?
Страдание на его лице стало настолько явным, что Мари против воли начала готовиться к худшему.
Криган вздохнул.
— Дядя Руперт нашел способ снять проклятие.
— Разве это не прекрасно?
Криган помолчал, прежде чем ответить.
— Я думал, что он делает что-то великое, жертвуя благом одного ради стаи.
По спине Мари пробежала невольная дрожь. Она нервно сглотнула и кивнула Кригану, прося его продолжать. Но он смотрел не на нее, а в сторону.