Пришло время клятв, после которых священник должен был объявить их мужем и женой. Но прежде, чем это произошло, Курт жестом попросил его подождать, а потом резко притянул Мари к себе.
— Теперь мне нужно, чтобы ты за меня держалась, — выдохнул он ей в волос. — Вещи, которые сейчас будут происходить, покажутся тебе странными.
— Откуда ты знаешь? — прошептала она.
Волна страха пронеслась у нее животе, прогнав всё спокойствие, которые владело ею несколько мгновений назад.
— Я чувствую это, — улыбнулся он. — Я всю жизнь жил с магией.
Мари сделала, как он сказал. Он никогда не держал ее так близко, и от этой близости у нее закружилась голова. Вряд ли это было связано с магией, решила она. Скорее всего, именно это и чувствуешь в объятиях любимого человека. И если это последние осознанные секунды в жизни Мари, она счастлива, что они пройдут именно так.
— Теперь закрой глаза, — велел ей Курт. — И слушай мой голос.
— Что ты делаешь?
— Я не собираюсь тебя отпускать.
С этими словами он кивнул священнику.
— Объявляю вас мужем и женой!
Еще до того, как он закончил произносить эту фразу, рядом с молодоженами поднялся сильный ветер, закружив вокруг них сухие ветки, песок и оранжевые искры.
Мари зажмурилась и прижалась лицом к груди Курта. Но даже сквозь закрытые глаза она могла различить яркие вспышки света.
— Курт? — позвала она, когда ветер усилился и попробовал оторвать ее от земли.
Ей казалось, что эта буря пробует стать частью ее души.
— Я здесь, Мари.
Его голос звучал уверенно и тепло, и это укрепило ее сердце. Но всё-таки недостаточно, чтобы остановить потоки чужой тьмы, которые она теперь физически ощущала в своем теле. Мари показалось, что она слишком слаба, чтобы с этим справиться. Казалось, эти потоки наполнят ее до краев и разорвут на части.
— Курт? — прокричала она, обнаружив, что вот-вот сорвется на истерику.
— Слушай мой голос! — приказал он.
Мари кивнула ему в грудь.
— Твой дедушка был прав.
— В смысле?
— Мне нужно было найти мир с тем, что у меня есть в жизни. И я нашел его.
Мари хотела ответить, но ей стало дурно. Курт всё еще крепко сжимал ее одной рукой, а второй взял ее за подбородок и поднял к себе ее лицо, чтобы заглянуть ей в глаза. Яркие цветные вихри закружились вокруг них быстрее, и ей стало трудно дышать, но она всё-таки попыталась.
— Ты вернулась ко мне, — продолжил Курт. — До этого я был уверен, что никогда не найду покой, но когда ты вернулась… В тот миг я понял, что ты любишь меня больше, чем свою свободу и свою семью. Больше, чем жизнь.
Воздух начал проникать в легкие Мари, и ее глаза наполнились паникой.
— Мари?
Она хватала ртом ветер, но не могла его выдохнуть.
— Мари! Останься со мной!
Он изо всех сил старался перекричать бурю.
— Я не отпущу тебя, и ты тоже не отпускай!
Но носки Мари уже начали отрываться от земли, а в глазах сверкали алые искры. Хватка Курта становилась жестче.
— Оно заберет меня, — прошептала она.
— Я не позволю!
— Но тогда заклятие не разрушится!
— Нет, это не так!
Его голос отдавал сталью, а слова стали для нее якорем во время шторма.
— Благодаря тебе моя душа освободилась от чар, — сказал Курт и притянул ее к себе сильнее, чтобы прошептать ей в ухо: — Так что теперь нам нечего дать друг другу, кроме света.
И с этими словами он повернул ее голову и прижался своими губами к ее губам.
Поцелуй Курта был самым нежным и страстным прикосновением, который Мари когда-либо ощущала. Мягкий и сильный, этот поцелуй воздвиг крепкие стены вокруг ее души. Чистота, которая текла из его сердца, заливала ее теплом и смущением, прогоняя кроваво-красную тьму своим обжигающим светом.
Ветры взвыли громче, но теперь вместо искр Мари чувствовала, будто вокруг нее вспыхивают звезды. Затем, в одной из самых ярких вспышек, буря начала отступать. Медленно, очень медленно ветер стихал, сворачивая свою магию.
У Мари не было ни малейшего желания когда-либо снова открывать глаза и отрываться от губ Курта. Он все еще держал ее так крепко, как будто она вот-вот исчезнет. И его поцелуй был всё еще теплым и мягким, но теперь еще и торжествующим.
Только когда Мари услышала аплодисменты, то вспомнила, что они стоят перед остальной стаей. Хотя… Нет, это больше не стая волков.
Люди вокруг, кажется, тоже начали это осознавать, и улыбки осветили их лица.
Мари с Куртом нехотя оторвались друг от друга. Она оглянулась вокруг, а он одарил ее гордой победоносной улыбкой.
— Как? — Мари в замешательстве покачала головой.
Это всё казалось слишком хорошим для того, чтобы быть правдой.
— Я не должна быть здесь, — она взглянула вниз, на свое платье. — По крайней мере, не обличии человека.
— Ты вообще меня слушала? — усмехнулся Курт.
— Я была немного занята, — слегка нахмурилась Мари.
Курт рассмеялся и кивнул в сторону ликующей толпы.
— Твой дедушка был прав, когда сказал, что мне нужно обрести покой, но я не мог это сделать так же, как он. Ближе всего я был к этому в тот вечер, на горе. Но сегодня, когда я увидел, что ты готова пожертвовать всем ради меня, я… Я, наконец, понял, что с меня достаточно того, что ты просто меня любишь таким, какой я есть. А еще…
Он хитро прищурился.
— Помнишь одну из самых первых историй, которую ты мне рассказала?
Мари уставилась на него непонимающим взглядом.
— Про колдуна, — пояснил он, — который превращал девушек в лебедей…
— При чем тут это?
— Ты тогда сказала, что принц влюбился в одну из этих девушек и они разрушили чары силой своей любви. Я, конечно, не принц, но понял, что один из способов снять проклятие мы с тобой всё-таки не попробовали, — Курт снова шагнул к ней ближе и прошептал: — Впервые чистокровная полюбила вожака. По-настоящему. У проклятия не было шансов.
Первая за день искренняя улыбка тронула губы Мари. Ей хотелось хохотать и кружиться на месте, но вместо этого она подняла лицо и крепко поцеловала Курта.
Этот поцелуй грозил стать таким же долгим, как первый, но их отвлек шум, раздавшийся позади. Курт оторвался от Мари, и когда его глаза метнулись в сторону, она почувствовала, что его тело превратилось в лед.
В несколько резких движений Курт оказался у самого края площади. Мари была сбита с толку, пока не увидела, кого он схватил за шею. Она бросилась к ним, понимая, что если она не остановит Курта, он может совершить непоправимое.
— Я убью тебя и избавлю мир от еще одного лжеца! — рычал Курт, с каждым словом всё сильнее сжимая горло Руперта.
Тот отчаянно пытался ослабить хватку племяннику, но Йохан и Криган были рядом, удерживая его на месте.
— Курт! — крикнула Мари. — Не надо…
— Ты могла из-за него умереть! Твоя кровь была бы на его руках!
— Не только! Это было бы на всех их руках!
Курт сердито нахмурился и промолчал. Но Руперта не отпустил.
— Курт, я не прощаю его, — сказала Мари. — Но я хочу лучшего для тебя, и убийство родного дяди в этот список не входит.
Через несколько долгих мгновений, наполненных хрипами Руперта, Курт наконец ослабил хватку.
— Это того стоило, — выдавил его дядя, схватившись за шею и делая жадный вдох. — Все смерти, от которых мы страдали последние двести лет стоили еще одной, чтобы покончить с этим!
Курт дернулся в его сторону, но Мари взяла его за руку.
— Оставь его, — осторожно попросила она.
Пока Курт тяжело дышал и прожигал Руперта взглядом, тот отряхнул свой сюртук и заковылял в сторону Валда.
Мари наблюдала, как он уходит, оставляя вместо себя гнетущее молчание. Часть ее хотела отправиться в дом, чтобы дать себе провалиться в сон, но потом до нее вдруг дошло, что сегодня день ее свадьбы. И как бы странно она ни началась, другой у нее не будет. По крайней мере, ей хотелось в это верить.