— Ты где была? — взвыл Варин, когда дочь подошла к нему. — Я тебя битый час зову. Помоги мне.
Ее лицо покраснело от злости. Она ненавидела, когда он так невнятно произносил слова.
— Тебе бы не пришлось меня звать, если бы ты не ходил в трактир, — процедила она.
А потом ухватила его за руки и, пыхтя, потащила к кровати. Волосы и борода отца свалялись в грязные колтуны, а под правым глазом чернел синяк. Мари могла только догадываться, какую именно глупость он сморозил, пока сидел в любимой таверне.
— Не дразни меня, дочка! — прокричал Варин и попытался указать на Мари пальцем.
Почти пьянея от вони его дыхания, Мари уложила отца на соломенный матрас и стянула с него сапоги.
Однажды мама говорила ей, что в мире много людей, которые не знают меры в выпивке. Это было, когда Варин задержался по какому-то радостному поводу с друзьями.
— Твой отец не из их числа, — сказала тогда Амалия.
Мари всегда считала свою мать мудрой, но не могла не задаться вопросом, в какое место она засунула эту мудрость, когда она согласилась выйти замуж за Варина. Бабушка и дедушка не одобряли этот брак. Столько раз Амалия говорила, что к замужеству нужно подходить с умом, но сама, похоже, не следовала своим совета.
Хотя, если честно, Варин не был плохим человеком. Он никогда не бил жену, а сейчас, даже в пьяном угаре, не поднимал руку на дочь. Он всегда следил, чтобы семья была обеспечена всем необходимым. А как-то раз, когда Мари была маленькой, он поднял ее и усадил к себе на плечи, чтобы она могла хорошенько рассмотреть деревню, пока они шли домой. Мари смутно помнила чувство восторга, захлестнувшего ее тогда.
Когда Варин, наконец, замолчал и провалился в пьяный сон, Мари выдохнула и нарезала себе несколько ломтиков хлеба и сыра. Она села за стол, и в груди у нее больно сжалось от вида своей скромной трапезы.
Еда показалась безвкусной и сухой. К горлу подступил ком, но Мари стиснула зубы и решила, что не будет плакать. Если слезы сейчас польются, они никогда не остановятся. Вместо того, чтобы поддаваться печали, лучше вспомнить о доме. Настоящем доме.
Если бы Мари сейчас была там, а ее мама была бы живой и здоровой, то на завтрак они бы ели пирог с черникой, как всегда на ее день рождения. Днем они бы пошли к торговцу тканями и заказали бы новое платье. А на ужин бабушка бы испекла ее любимый сладкий хлеб с медом и молоком. Они бы его ели, слушая дедушкины рассказы о храбрых принцах и прекрасных принцессах. А перед сном, когда Мари пошла в кровать, на покрывале лежала бы пара новых туфель или какая-нибудь безделушка, которую отец раздобыл у бродячего купца.
Вместо того, чтобы заставить Мари чувствовать себя лучше, воспоминания сломили ее окончательно. В этом году не будет ни черничного пирога, ни сладкого хлеба, ни платья, ни туфель. Ее мать никогда ей не улыбнется.
Мари застряла в лесу без света. В городе, где от нее все шарахаются. Отец нуждается в выпивке больше, чем в ней. Рыдания сотрясали ее полночи, пока она пыталась заснуть под оглушительный храп Варина. Утро тоже вовсе не было добрым. Ее голова раскалывалась, а веки опухли от слез.
— Не рассказывай никому, что было ночью, — сказал Варин. — Мужчина имеет право выпить, особенно когда ему плохо.
Мари хотела съязвить. Даже если бы она хотела бы кому-то рассказать, в этом чертовом городе, куда он ее привез, никто не станет ее слушать. Но отец уже натянул сапоги и ушел.
Ушел, не сказав ни слова про ее день рождения. Почему она вообще надеялась, что он про него вспомнит? Остаток утра Мари провела за уборкой, изо всех сил хлопая дверцами и швыряя тряпки на пол. После бессмысленных громких протестов ей стало немного лучше, но всё еще недостаточно, чтобы назвать это нормой.
Даже предстоящая встреча с Куртом ее сегодня не радовала. Всё в том же кислом настроении Мари отправилась в лес, и лишь на подходе к месту их встречи поняла, что забыла книгу.
А без волшебных историй Курт не захочет иметь с ней ничего общего. О, сейчас она в этом не сомневалась! Ему плевать на нее, как и всем вокруг. Даже родному отцу наплевать, что уж говорить про мальчика, который ничего ей про себя не рассказывает?
Мари замедлила шаг, отшвыривая камни и ветки ногой. Не заметила, как зашла в лес и давно прошла их с Куртом место. Она даже не понимала толком, куда идет.
Ну и пусть. Пусть она уйдет поглубже в этот чертов лес, и огромный волк найдет ее там и завершит то, что не доделал его сородич. Если ее сожрут, отец, наверное, даже не сразу заметит ее отсутствие. Хватится, только когда у него мука закончится.
— Вот ты где!
Голос Курта нарушил тишину, когда она пинала очередной камешек.
— Ты куда пропала?
— Я забыла книгу!
— И вместо этого решила потеряться?
Курт хмурился и выглядел недовольным ее самоуправством. Мари от души постаралась испепелить его взглядом, а когда ничего не вышло, отвернулась и пнула какую-то ветку.
Курт схватил ее локоть и развернул к себе.
— Мари, что случилось?
Она взвешивала слова, решая, говорить ему или нет.
— Я ненавижу это место! — наконец процедила она. — Здесь темно и некрасиво! Даже цветы растут, и все умирает!
Ей хотелось прокричать Курту о своем отце, но стыд был слишком велик. Ненависть к городу давалась легче.
— Ну, зато ты тут самая яркая в своем плаще, — поддразнил ее Курт. — Я всё еще считаю это странным, но так я хотя бы найду тебя, если привыкнешь теряться.
Мари свирепо сверкнула глазами, и улыбка тут же слетела с его лица.
— Прости, — смущенно сказал он, — это была глупая шутка.
Они немного помолчали, а потом Курт взял ее за запястье.
— Пойдем со мной, я тебе кое-что покажу.
Мари не хотела никуда идти и ни на что смотреть, но молча позволила ему вести себя. Прогулка показалось ей бесконечной. Опять Курт выбрал свои странные пути, которые сегодня ее раздражали.
Они остановились перед старым гнилым бревном.
— Как думаешь, что там? — спросил Курт.
Мари скривилась.
— Что-то мертвое, — буркнула она.
Часть ее, безусловно, понимала, что она ведет себя как капризный ребенок, но сейчас ей было всё равно.
Курт слабо улыбнулся и молча поднял бревно. Под ним оказалась ямка, и на дне Мари заметила что-то мохнатое. Она хотела фыркнуть или отвернуться, но против своей воли наклонилась, чтобы получше рассмотреть находку. И тут же ахнула, позабыв о своей раздражительности.
В ямке сладко спал оленёнок! Маленький и милый, он свернулся калачиком и поднял мордочку лишь когда услышал шум. Он посмотрел на Мари и Курта темными доверчивыми глазами.
Курт аккуратно опустил бревно на место.
— Это девочка, — прошептал он. — Ее мать скоро вернется, так что лучше нам ее сильно не тревожить.
Впервые за день Мари позволила себе улыбку, представляя, как зверек уютно устроился в своей постели. Но даже больше олененка ее умилила забота, которую проявил Курт. Сладость момента пролилась на душу Мари целительным бальзамом.
— Спасибо, — пробормотала она, пока они шли по лесу дальше.
— Я еще не закончил, — лукаво ответил Курт и одарил ее широкой улыбкой.
Мари почувствовала неловкость. Курт не виноват, что ее отец напился. Ей не нужно было на нем срываться и оскорблять его дом. Он ведь живет в этом лесу.
Она была в восторге, когда Курт показывал ей гнезда с птенцами, спрятанными тут и там в толще деревьев. Рассказал, как найти безопасные ягоды, а какие лучше не трогать. Он указал ей на цветы, которые цвели у корней — цвели без всякого солнца, к большому удивлению Мари. Без Курта она бы никогда не разглядела их самостоятельно.
— Знаю, на первый взгляд тут довольно мрачно, — признал Курт. — Но на самом деле в этих лесах больше жизни, чем где-либо еще. Нужно просто внимательно смотреть.